Образ Раскольникова и Сони сочинение

То, что не удалось Печорину, удалось следовавшим за ним героям русской литературы, особенно второй половины XIX века. Это было время наивысшего расцвета русской литературы и одновременно – время необычайно обострившегося нравственно-философского поиска. Русская литература второй поло­вины века настойчиво обращается к самым фундаментальным проблемам бытия, без чего невозможно и определить место и цель человека в мире. Герои русской литературы в эту эпоху ищут организующую идею мира, рецепт всеобщего счастья.

Особенно интенсивно происходит

нравственно-философский поиск в этом направлении у героев Достоевского.

Героям Достоевского в высшей степени свойственно ощущать личную нравственную ответственность за судьбы мира и человечества. Видя вокруг себя моральное зло и соци­альную несправедливость, они не желают мириться с ними и караются разрешить общефилософские противоречия не только теоретически, но и практически. Таков, в частности, герой романа “Преступление и наказание” Родион Раскольни­ком. Его нравственно-философские искания начинаются, очевидно, с осознания того факта, что жизнь несправедлива, что она устроена так,

что “определенный процент” должен уходить куда-то, “к черту, должно быть, чтобы кровь освежать и остальным не мешать”.

Раскольников уже по своему социаль­ному положению лицом к лицу сталкивается с тем фактом, Что человек ценится ниже “ветошки”, что человек “дрянь, подлец”. Молодой и пылкий Раскольников не желает с этим мириться. В его голове постепенно вызревает идея о том, как переменить жизнь и установить в ней справедливость, причем положить начало этому процессу, сказать “новое слово”, ко­торого так боятся люди, должен он сам и никто другой.

План нравственно-социального устройства общества у Раскольни­кова базируется на двух идеях. Первая – это разделение че­ловечества на два разряда, из которых низший обречен на подчинение, а высший – на то, чтобы говорить “новое сло­во”, давать человечеству новый закон и тем самым преступать старый. Вторая, глубинная – мысль о возможности зла во спасение, уверенность в той “арифметике”, которая позволяет ради блага сотен и тысяч уничтожить одного, тем более вред­ного, члена общества. Преступление это, по мысли Расколь­никова, оправдается и загладится тем добром, которое оно принесет.

Проверка этой соблазнительной теории и составляет смысл сюжета романа. При этом для самого Раскольникова это выглядит несколько иначе: в идее своей он твердо убеж­ден, а преступлением проверяет лишь себя на соответствие этой идее, решая для себя вопрос: “Тварь ли я дрожащая или право имею?” Но для Достоевского все, что случилось с его героем, представляет собой своеобразную форму поиска фи­лософской истины. В то время как Раскольников полагает, что проверку проходит его личность, для читателя все более ста­новится- ясно, что суровой проверке подвергается сама идея преступления ради благой цели. По мысли Достоевского, Рас­кольников не может перенести убийства и связанных с ним нравственных мук не потому, что он слабый человек, человек “низшего разряда”, а потому, что сама идея в корне ложна и перенести ее не дано никому, кто бы обладал истинно челове­ческими чувствами. “Кровь по совести” для Достоевского вещь невозможная и для нормального человека невыносимая.

Спасти человечество при помощи крови и преступления – задача невыполнимая. Раскольников постепенно убеждается в этом, хотя и не отдает себе отчета в том, что его сомнения в себе – это на самом деле кризис идеи, а не проявление лич­ной слабости. Первоначальная нравственно-философская по­сылка подвергается сомнению еще до совершения преступления: Раскольников не раз ужасается своему намерению, что особенно очевидно проявляется после его первого сна (убий­ство лошади). “На какую грязь способно, однако, мое сердце!” – говорит Раскольников о своем замысле. И на преступление Раскольников, говоря словами Порфирия, “не своими ногами пришел”, и “ограбить-то толком не сумел”, а главное – сразу впал в кардинальное противоречие с теорией: собираясь убить никчемную и вредную старушонку, вынужден был убить ни в чем неповинную Лизавету, как выяснится впоследствии, ду­ховную сестру Сонечки, а значит, и всех тех, ради кого замысливалось преступление.

И награбленные деньги никого не осчастливили, и даже не потому, что Раскольникову было противно к ним прикоснуться: оказывается, сами “униженные и оскорбленные” не позволили бы оказывать им помощь та­кими деньгами, отшатнулись бы от нее. Нравственные муки Раскольникова после преступления, из которых главная – ощущение утраты связи с человечеством, беспредельное оди­ночество и отпадение от людей и от Бога, – тоже косвенное, по очень убедительное свидетельство несостоятельности тео­рии. Измученный этим одиночеством среди людей, Расколь­ников идет к Сонечке, которая, сама преступница в глазах Бо­га и людей, поймет его, а главное – не осудит.

И здесь герой романа встречается с сильнейшим, по-видимому, аргументом против своей теории идейно-нравственной позицией Сони.

Соня, как и Раскольников, прекрасно видит несовершенство мира, но, в отличие от Раскольникова, отказывается его судить и тем более изменять насилием. Логика Раскольникова начис­то отвергается и дискредитируется одной лишь фразой Сони: “Это человек-то вошь!” Когда Раскольников задает ей вопрос, Пужину ли жить и делать мерзости или Катерине Ивановне умирать, Соня отвечает: “Да меня-то кто поставил судьей, ко­му жить, а кому не жить!” В отличие от Раскольникова, Соня Не разуверилась и не могла разувериться в Боге. Поэтому она и не пытается подменить собой Бога, как это делает Расколь­ников.

Для нее единственное средство изменения мира к луч­шему, единственное, что она противопоставляет несовершен­ству мира – это страдание и сострадание, это любовь ко вся­кому человеку. Отметим, что Соня – единственный человек, перед которым Раскольников считает возможным и нужным защищать свою теорию, единственная, кого он хочет обратить в свою веру. Но происходит обратное – смирение и терпение Сони постепенно открывают Раскольникову Бога. Разумеется, это происходит не сразу, и не только под влиянием Сони, но и под воздействием того невыносимого нравственного гнета, который давит Раскольникова после преступления.

И если Раскольников просит Соню прочитать ему из Евангелия про воскресение Лазаря, то это, хотя и говорит уже о многом, еще не означает, что Раскольников отказался от своей теории и об­ратился к Христу. На этом пути он должен пройти еще через многое, в том числе и через соблазн самоубийства, который неизбежен для каждого мыслящего, тонко чувствующего и ищущего абсолютной правды человека. И даже покаяние Рас­кольникова – это еще не конец, не случайно роман заканчи­вается не признанием Раскольникова, а эпилогом – только в нем совершается поворот Раскольникова к Христу, к правде Сонечки. Только после этого начинается история нового чело­века.

И хотя Раскольников заплатил за свое прозрение и так уж дорогую цену, впереди у него еще больший подвиг, он от­четливо понимает, что эта “новая жизнь не даром же ему дос­тается”.

История Раскольникова – это история развития в челове­ке ложной, антигуманистической по сути, но внешне очень привлекательной идеи. И один из главных уроков романа Дос­тоевского состоит в том, что путь от заблуждения к истине лежит обязательно через работу души, через муки и нравст­венные страдания. Очищающая сила страдания не раз подчер­кивается Достоевским на страницах романа.

Но зато обретен­ная таким образом истина становится твердым нравственным убеждением, дающим человеку долгожданный душевный по­кой, указывающим ему смысл и цель жизни.