Образ капитана Миронова в романе “Капитанская дочка”

При рассмотрении образа капитана Миронова исследователи, стремясь подчеркнуть художественную удачу Пушкина, обычно ссылаются па мнение Гоголя. Высоко ценя “Капитанскую дочку”, он утверждал, что пушкинский роман “решительно лучшее русское произведенье в повествовательном роде”. При этом, по мнению Гоголя, главная заслуга Пушкина состоит в создании русских характеров. Что имел в виду Гоголь? “В первый раз выступили истинно русские характеры-простои комендант крепости, капитанша, поручик; сама крепость с единственной пушкой,

бестолковщина времени и простое величие простых людей, все – не только самая правда, но еще как бы лучше ее” .

В самом деле, “честный и добрый”, скромный, лишенный амбиции и честолюбия, “беспечный”, готовый подчиняться жене (“Василиса Егоровна и на дела службы смотрела, как на свои хозяйские, и управляла крепостью так точно, как и своим домком”), капитан Миронов был мужественным солдатом, получившим офицерское звание за храбрость, проявленную в прусском походе и в сражениях с турками.

Миронову свойственно чувство верности долгу, слову, присяге. Оп не способен па измену и предательство

– примет смерть, по не изменит, но отступится от исполнения службы, В этом и проявляется его русская натура, истинно русский характер.

Таков Миронов, ценимый Гоголем. Многое в его оценке справедливо, верно угадано. И все же нельзя смотреть на Миронова глазами Гоголя, да еще Гоголя 1846 года, когда было высказано приведенное суждение (из статьи “В нем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность”).

Именно в это время Гоголь считал нужным распространять и утверждать миф о примирении Пушкина с Николаем, о благоговейном отношении поэта к самодержавию.

В рамках этих убеждений Гоголя и следует воспринимать восхищение Мироновым, образцовым исполнителем своего долга перед государыней императрицей. Характерно, что в 1833 году Гоголь, прочтя “Историю Пугачева”, пришел в восторг от образа Пугачева. В 1846 году он Пугачева не вспомнил, а на первое место в романе выдвинул Миронова.

На капитана Миронова мы обязаны смотреть глазами Пушкина. Созданный им образ и богаче, и сложнее, и, главное, драматичнее, чем его понимал и толковал Гоголь.

Изучение жизни русского парода помогло Пушкину понять сложность и динамичность такой категории, как национальный характер, волновавший и русских писателей XVIII века, и декабристов. Национальный характер каждого народа самобытен и неповторим, как самобытны и неповторимы историческая судьба каждой нации и пути ее развития. Он изменчив, никогда не окостеневает, не превращается в некую метафизическую п устойчивую совокупность заданных “по природе” качеств и психологических свойств, он постоянно развивается, в зависимости от меняющихся общественных, социальных и исторических обстоятельств жизни папин. Условия жизни и поднимают к высоким нравственным нормам, и они же, в других обстоятельствах, оказываются силой, искажающей человеческую натуру вообще и “русскую душу” в частности.

Церковь с ее проповедью смирения, политическое бесправие и деспотизм власти навязывали личности чувство униженности, холопства и страха.

Уже во время восстания Пугачева обострился интерес литературы к жизни парода, его судьбе и его истории. Вопрос о национальном характере приобретал политическое значение. Понимание его сложности и многогранности приводило к желанию выявить и обозначить главное в этом характере.

При этом понимание “главного” – “хорошего” и “плохого” – в национальном характере подсказывалось и классовыми интересами, и потребностями цолитического момента. Так появилось представление о двух доминантах как двух полюсах национального характера – мятежности и смирения, послушания. Естественно, при таком подходе в многогранном содержании национального характера акцентировалось внимание лишь па некоторых, правда, ведущих его свойствах.

Общественному обнаружению этого всеобщего интереса к русскому национальному характеру и определению его доминант способствовало выступление Фонвизина. В 1783 году писатель послал в правительственный журнал “Собеседник любителей российского слова” “Несколько вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое внимание”. Среди “вопросов” был и такой: “В чем состоит наш национальный характер?” На пего ответила сама императрица Екатерина II: “В остром и скором понятии всего, в образцовом послушании…”

Писатели, и в первую очередь Радищев, давали противоположный ответ: в мятежности, в вольнолюбии. Пушкин отлично знал мысли и Фонвизина, и Радищева, а “Несколько вопросов…” он даже перепечатал в “Современнике” (во втором номере за 1836 год). Образцовое послушание составляет существо русского характера Ивана Кузмича Миронова.

Комендант Белогорской крепости лишь по службе принадлежит к правительственному лагерю – он выходец из народа и связан с ним и воззрениями, и традициями, и образом мышления. “Муж и жена были люди самые почтенные. Иван Кузмич, вышедший в офицеры из солдатских детей, был человек необразованный и простой, но самый честный и добрый”.

Образцовое послушание Миронова для Пушкина по добродетель, но тот психологический склад, который ему навязывается. В послушании фокусировались предрассудки исторически складывающегося национального характера. Добрый по природе он буднично прост в своей жестокости, когда отдает приказ пытать башкирца. Он храбр, деятелен, но все его действия не освещены сознанием.

Восстание Пугачева сделало его участником исторических событий – он ни разу не задумался о том, что происходит; им движет образцовое послушание своему начальству, своей государыне. Послушание открывает нам плененную мысль. Отражая приступ мятежников, Миронов проявляет героизм, но защита крепости не воодушевляет его, по поднимает к новой жизни.

Всмотримся в эту сцену. Миронов готовит гарнизон к вылазке против отрядов Пугачева. “Ну, ребята,- сказал комендант; – теперь отворяй ворота, бей в барабан. Ребята! вперед, на вылазку, за мною!

Комендант, Иван Игнатьич и я мигом очутились за крепостным валом; но оробелый гарнизон не тронулся. “Что ж вы, детушки, стоите? – закричал Иван Кузмич. – Умирать, так умирать: дело служивое!” Призыв Миронова не выражает его убеждений. Это увещевание исполнить службу. Оттого ни героическая вылазка лишь трех офицеров, пи приказ коменданта не находят отклика у солдат гарнизона.

Нет ни в этом призыве, ни в личном примере Ивана Кузмича той увлекающей и возбуждающей силы, которая преображает человека, открывая в нем скрытые нравственные резервы богатой личности.

Иначе изобразил Пушкин последние минуты жизни коменданта. Поведение Миронова под виселицей не может не вызвать восхищения – он тверд в своих ответах и решении принять смерть, по не изменить присяге и долгу. Верность и спокойное мужество перед лицом смерти совершенно с новой стороны раскрывают нам характер старого солдата Миронова.

После смерти в первый и последний раз русский человек, капитан Миронов, предстал перед читателем, овеянный поэзией прощания народа со своим сыном, И в этом прощании отдавалась дань всему лучшему в погибшем – о плохом не вспоминалось, народ отпускал грехи усопшему. Ему, народу, самому предстояло решать свое будущее, преодолевать драму своей исторической судьбы.