О Ф. И. Шаляпине из кн. “Далекие, близкие” (Седых)

В жизни знал я только одного подлинного гения. Это был Шаляпин. Всем щедро наградил его Господь: голосом – единственным в мире по силе и красоте, внешностью необыкновенною, умом острым, талантами разнообразными.

Стал он первым в мире певцом и великим актером – ведь трудно сказать, что в “Борисе Годунове” больше волновало – пение или игра Шаляпина? Богата Россия талантами, но скольким из них удается развиться и не заглохнуть в полной безвестности? А вот Шаляпин не погиб.

Поднялся с самых народных низов, пришел из Суконной слободки,

чтобы дать миру, по выражению Стасова, “радость безмерную”.

Впервые услышал я Шаляпина в Париже. Было это в 23 или в 24 году. Шаляпин только недавно выехал из России и дал свой концерт в Большой Опере.

На эстраду, как-то по-особенному закинув голову, вышел радостно и уже победоносно улыбавшийся гигант, и зал грохнул от рукоплесканий, словно поднялся навстречу певцу мощный океанский вал… Все в нем было как-то празднично и необычайно: крупная, красивая фигура, бледное лицо, высоко зачесанный кок светло-золотистых волос, белесоватые ресницы, резко вычерченные и слегка трепещущие ноздри. Запомнились

почему-то особенно ладно сидевший на нем фрак и золотая лорнетка на широкой черной ленте.

Он поднес лорнет к глазам, мельком заглянул в программу, лежавшую на рояле, и запел первый романс, слегка прикрыв глаза… Голос его в эти годы был еще молодым, сильным, – это был даже не голос, а какой-то удивительный инструмент, при помощи которого артист умел передавать тончайшие душевные переживания:

О, где же вы, дни любви…

И столько грусти и тоски было в эту минуту в его голосе, так печально звучала “Элегия”, что слезы сами собой навертывались на глаза, и нельзя было поверить, что этот же самый артист будет петь “Воротился ночью мельник ” и изображать подвыпившего мужичка и его сварливую женку, что к концу первого отделения он перевоплотится в старика-гренадера, идущего из русского плена, и как грозно, как величественно будут звучать заключительные аккорды “Марсельезы”! Много пел в этот вечер Шаляпин. И “Ночку”, такую простую, задушевную народную песнь, и страшную, сатанинскую свою “Блоху”, и “Как король шел на войну”.

Сколько жалости и нежности вкладывал Шаляпин в строфы о бедном Стасе, над которым шумит и колосится рожь… Вышел я из Оперы как пьяный и потом долго шел пешком, через весь ночной Париж, к далекому студенческому кварталу, и все не мог совладать с охватившим меня волнением.