Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце

Франсуа де Ларошфуко писал: “Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце”. Трудно не согласиться с этим высказыванием. Наверное, каждый человек сталкивался с внутренними противоречиями, например, борьбы за главенство между разумом и чувствами. Так и профессор-фонетист Хиггинс – один из героев пьесы Бернарда Шоу “Пигмалион”, оказался перед сложным выбором.

С одной стороны – рассудок, научные исследования языков и культуры речи, с другой –

внезапно вспыхнувшие чувство к бедной малограмотной цветочнице Элизе.

Какой же дорогой пойдет Хиггинс? Попытаемся ответить на этот вопрос, обратившись к страницам бессмертной пьесы “Пигмалион”.

Генри Хиггинс, несомненно, талантливый ученый. Он образован и пытается поднять уровень речевой культуры. Ведь даже коренные англичане, порой, искажают родной язык, уродуют его неправильным произношением.

Но в тоже время, Хиггинс – невероятный эгоист, пренебрежительно относиться к невеждам и низам общества. Он соглашается обучать цветочницу Элизу, не для того, чтобы помочь бедной девушке устроиться

в цветочный магазин и получать достойную зарплату, а ради пари с коллегой и другом Пикерингом. Мужчины поспорили, что Хиггинс сделает из простолюдинки Элизы настоящую леди, которую не стыдно будет показать самой королеве.

Процесс обучения открывает истинное лицо Хиггинса. Элиза для него как собака, которую профессор вынужден обучать различным трюкам. Хиггинс вел себя с девушкой очень развязно, позволял себе повышать голос и неоднократно оскорблял Элизу, “драная кошка” – кричал он.

Хиггинс руководствовался разумом. Главное для него – безупречное произношение и идеальное владение английским языком. На мой взгляд, именно разум запрещал Хиггинсу жалеть Элизу.

Может известный профессор просто боялся влюбиться в ученицу неблагородного происхождения?

Но чувства Хиггинса, подобно снежному кому, с каждым днем становились все сильнее. И вот уже простая привязанность переросла в нечто большее. Хиггинс осознал, что Элиза для него не просто “кусок глины”, из которого он “лепил” свою Галатею, профессор больше не мог существовать без этой цветочницы.

В его душе настоящая борьба, жесточайшее противоречие. Но Хиггинс не признавался в этом даже самому себе.

Таким образом, можно сделать вывод, что внутренний мир любого человека очень не однозначен. Порой мы и сами не понимаем собственных чувств, ведь они находится в вечном противостоянии сердца и разума.