Незаурядность натуры Катерины

Поприще, на котором А. Н. Островский наблюдает и показывает нам русскую жизнь, не касается отношений чисто общественных или государственных, а ограничивается семейством. Добролюбов пишет: “В семействе же кто более всего выдерживает на себе весь гнет самодурства, как не женщина? Кто менее ее имеет возможности высказать свой ропот, отказаться от исполнения того, что ей противно?”

В те времена положение женщины в семье усугублялось еще и тем, что она считалась обузой для мужа. Недаром люди говорили: “Жена-то ведь не лапоть, с ноги не

сбросишь!” Это осознание своей никчемности, отсутствие смысла жизни и порождало во многих женах беспрекословное подчинение мужу, свекрови. В женщинах, особенно купеческой среды, терялась индивидуальность человека, они умирали как личность, становились какой-то придаточной частью своего мужа.

С первого взгляда, Катерина кажется нам такой же покорной. Однако в ее душе далеко не все подчиняется законам “темного царства”. Она тоже терпит, но терпит до поры.

Сноха, которая не смела слова сказать, позволяет себе возражать старшим: “Напраслину-то терпеть кому же приятно!” Становится ясно, что если

уж женщина захочет высвободиться из подобного положения, то ее дело будет серьезно и решительно.

В купеческом Калинове Островский видит мир, порывающий с нравственными традициями народной жизни. Однако нам кажется, что живут по домостроевским порядкам, которые приписывают семье, сельской общине. Это глубочайшее заблуждение. “Домострой” и народно-крестьянская нравственная культура – начала во многом противоположные. В “Грозе” лишь Катерине дано сохранить чувство нравственной ответственности.

Создавая характер Катерины, драматург пренебрег бытовой достоверностью, противопоставив циничному миру “темного царства” идеальный образ героини.

В образе Катерины идеален не только ее внутренний мир, но и идеальна ее внешняя красота. В “темном царстве” красота – проклятие, красота – гибель. Но именно потому, что красота несовместима с жестокой действительностью, она становится протестом, призывом к борьбе против самодурства и деспотизма. Потому и сумасшедшая Барыня, воплощающая мрачную душу царства самодуров, и проклинает красоту как торжество жизни: “Красота-то ведь погибель наша!..

В омут лучше с красотой-то! Да скорей, скорей!”

Образы женщин “горячего сердца” вносили в обстановку “темного царства” идеальное начало. Героическое самопожертвование становилось провозвестником гибели мира невежества, корысти, жестокости.

Катерина выступает как воплощение судьбы народа. В этой непросвещенной замученной женщине, противопоставившей гнету окружающего мира одно лишь чистое сердце, “узнает себя судьба народа, безвыходностью рабства толкаемого к стихийному возмущению во имя торжества или смерти”. Катерина – плоть от плоти этого народа. Островский нарочито подчеркивает детскую умиленность мечтаний своей героини: “Кабы я маленькая умерла, лучше было бы.

Глядела бы я с неба на землю, да радовалась всему”.

Однако кажущаяся наивность Катерины становится столь же многозначительной, как важна народная сказка во всем разнообразии ее персонажей. В детской беззащитности Катерины Добролюбов увидел горькую беззащитность угнетенного народа, наивного, честного, трудолюбивого, лишь безмерностью страданий вынужденного к бунту.

В мироощущении героини Островского гармонически срастается славянская языческая древность, уходящая корнями в доисторические времена, и христианская культура. Религиозность Катерины вбирает в себя солнечные восходы и закаты, росистые травы на цветущих лугах, полеты птиц в небесной вышине и порхание бабочек с цветка на цветок.

В трудную минуту жизни она посетует: “Отчего люди не летают… Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела”. В народных песнях тоскующая по родной стороне в нелюбимой семье женщина часто оборачивается кукушкой, прилетает в сад к любимой матушке, жалобится ей на лихую долю.

А как молится Катерина, “какая у ней улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится”! Не сродни ли она “солнечнопрозрачной” Екатерине из чтимых народом жизнеописаний святых?..

Погибая, Катерина сохраняет все черты, которые, согласно народному поверью, отличали святого – она и мертвая выглядит как живая: “А точно, ребяты, как живая! Только на виске маленькая ранка, и одна. Как есть одна, капелька крови”.

Речь героини плавная, певучая, близкая к устному сказу, поэтически приподнятая. Язык ее чист, чужд грубости Кабанихи и Дикого. Он прозрачен, как прозрачна ее душа, как чужда Катерина смрадному миру базара, торгов, купли-продажи.

Встреча Катерины с Борисом еще раз подтверждает народные истоки характера героини. Восклицание: “Зачем ты пришел, погубитель мой?” – точно соответствует свадебному обряду встречи жениха с невестой.

Образ Катерины Добролюбов считал “шагом вперед” в развитии народной жизни. Бунт Катерины дал возможность представить трагическую борьбу женщины отражением “великой народной идеи”.

Трагизм Катерины заключается в столкновении двух равновеликих и равнозаконных побуждений: если она победит естественное влечение сердца и в глазах людского суда останется чистой, то прощай счастье и радость жизни. Но последуй героиня велению своей души – и она преступница в собственных глазах, жертва собственной совести.

Катерине некому отдать сжигающее ее чувство – еще и в этом заключается ее трагедия. С какой мукой силится она оживить Тихона! Правдивая и чистая, она бросается к нему на шею, тщетно борясь за него – робкого, злым миром придавленного. Добролюбов заметил, что Катерина вышла замуж за Бориса от безысходности.

Однако все же есть что-то, к чему влеклось истомившееся сердце героини. Я думаю, это искра человеческого в ее возлюбленном. Тут женщина кинулась в омут иллюзорной любви, как потом кинется в Волгу.

Для Катерины проснувшееся чувство любви сливается с тоской по воле, с мечтой о настоящей, человеческой жизни. Однако в мертвом мире Дикого и Кабанихи нет и не может быть подлинной любви, и Катерина никогда не найдет здесь человека, достойного ее светлого чувства.

Нередко читатель недоумевает: зачем она бросилась в Волгу? Ушла бы из дома, как Варвара, этим бы она больше досадила Кабанихе. Но вчитаемся внимательно в текст драмы – мы увидим, что сама Катерина готова была уйти на волю.

Ее не пугают далекая Сибирь, трудный путь, возможность преследования. “Возьми меня с собой отсюда!” – умоляет она Бориса. Но слаб и забит ее друг. “Нельзя мне, Катя. Не по своей я воле еду…” – таков его ответ. Путь к вольной жизни отрезан. “Куда теперь?

Домой идти?” – спрашивает Катерина и сама же отвечает: “Нет, мне домой, что в могилу – все равно”.

Итак, в “Грозе” Островский обратился к образу героической женщины, ищущей избавления от постыдных условий жизни. В свою идею “горячего сердца” драматург вложил сыновнюю тоскующую любовь к Родине, веру в ее людей, ненависть к ее поработителям, преклонение перед непобедимостью красоты.