Ненависть к “стране рабов, стране господ” в лирике Лермонтова

Зрелая лирика Лермонтова является высочайшим взлетом и победой, совершенной творческим гением поэта и всей русской литературой. В лирических стихотворениях Лермонтова развертывается и углубляется центральный для них )браз положительного героя своего времени. Стихотворениями, открывающими период зрелости в лирике Лермонтова, следует считать ” Бородино ” (1837) и “Смерть поэта” (1837). Каждое из этих прославленных стихотворений по-своему знаменательно.

В одном из них преобладает утверждение, в другом – отрицание. “Бородино”

представляет собой первое произведение Лермонтова, в котором, с точным соблюдением национального и исторического колорита, развита тема русского народа как активной силы в истории и очерчен образ простого человека – ветерана-рассказчика.

В стихотворении на смерть Пушкина с поразительной для того времени политической остротой подымается вопрос о трагической судьбе “дивного гения” России, ставшего жертвой светской черни и придворной олигархии. Для дальнейшей эволюции Лермонтова идеи и творческие принципы, реализованные в этих стихотворениях, имели первостепенное значение.

Создавая

образ современного поэта, Лермонтов лишал его того высокого ореола, которым он был окружен в романтической литературе и отчасти у самого Лермонтова в начале 30-х годов.

Идеальный поэт для Лермонтова – не мистик и не одинокий провидец, вдохновляемый божественными видениями, каким его рисовали многие романтики, а народный трибун, который своим “простым и гордым” языком “воспламенял бойца для битвы” (“Поэт”, 1838). Самый облик этого певца-пророка-гражданина, овеянный культурой декабризма, равносилен об – 102 М. Ю. Лермонтов винительному приговору, направленному против фальши и бесхарактерности современного мира:

Твой стих, как божий дух, носился над толпой И, отзыв мыслей благородных, Звучал, как колокол на башне вечевой Во дни торжеств и бед народных. Но скучен нам простой и гордый твой язык, нас тешат блестки и обманы…

Современный поэт в современных условиях, согласно мысли Лермонтова, не может подняться до этого идеала и переживает глубокий кризис (“Поэт”, “Журналист, читатель и писатель”, 1840).

Трагедия поэта – в том, что он разобщен с народом и даже с теми, кого Лермонтов называет толпой – смешанным, разноликим окружением поэта. Поэт, изображенный Лермонтовым, лишился в обступившем его “ветхом мире” внутреннего права выражать свою подлинную сущность, утратил свое назначение и превратился в изнеженного любителя “блесток” и румян”. Он разошелся с толпой не только потому, что она недостойна его и не может его понять, но и потому, что он сам, предавшись поэтической игре, перестал понимать простую и трагическую правду толпы (“Не верь себе…”, 1839).

Лирический герой Лермонтова является трагической фигурой не только тогда, когда он выступает как поэт или человек, которого ожвдают великие дела. Зрелая, как и юношеская, лирика Лермонтова остается трагической во всех ее проявлениях. Любовь к свободе, порывы страсти, беспокойства и негодования сочетаются в его новых стихах, как и прежде, с голосами разочарования, одиночества и горькой безнадежности.

Ряд поздних стихотворений Лермонтова, главным образом, 1837 года (“Я не хочу, чтоб свет узнал”, “Не смейся над моей пророческой тоскою”, “Расстались мы, но твой портрет”, “Гляжу на будущность с боязнью” и др.), и по форме своей напоминают его прежние монологи-признания с их напряженным пафосом лирической исповеди и обнаженной эмоционально-логической структурой.

Но не эти стихотворения и их метод характерны для творчества Лермонтова второй половины 30-х годов. Зрелая лирика Лермонтова устремлена к тому, что было названо Белинским “поэзией действительности”.

Герой Лермонтова утратил в значительной мере свою традиционно-романтическую исключительность, стал проще и ближе к людям. Поэт избегает теперь подчеркнуто субъективной формы “дневниковой” записи в стихах и вовсе не возвращается к созданию интимных автобиографических циклов. Сложный философско-психологический анализ, направленный у молодого Лермонтова главным образом на его лирического героя, сосредоточивается во втором периоде также и на явлениях общественных, стоящих за пределами авторской личности (“Не верь себе”, “Дума”, “Последнее новоселье”).

В лирике Лермонтова 1837-1841 годов субъективный пафос не теряет своей силы, но облекается в объективные образы, отражающие возросшее внимание поэта к внешнему миру.

Поэтические мысли и образы Лермонтова приобретают во второй половине 30-х годов большую законченность, типичность и смысловую объемность, а стихотворения становятся более выпуклыми, автономными, менее зависимыми от соседних и не похожими на них.

Мифологически обобщенному, отодвинутому от истории содержанию баллад Лермонтова противостоит отражение исторической действительности в стихотворениях реалистического типа, в первую очередь – политических. Основные образы в этих стихотворениях отмечены резкими признаками эпохи или несут на себе отпечаток определенной бытовой среды. Образ среды был наличен, конечно, и в ранней лермонтовской лирике, но теперь, в период творческой зрелости поэта, этот образ стал более конкретным и исторически осознанным.