Народное счастье в поэме Некрасова “Кому на Руси жить хорошо”

Героем поэмы “Кому на Руси жить хорошо” Н. А. Некрасов избрал не одного человека, а весь русский народ, все многочисленное “мужицкое царство”, “сермяжную Русь”. Поэмы с таким широким охватом изображения всех социальных слоев России до этого еще не было в русской литературе.

Некрасов начал ее в 1863 году, вскоре после “освобождения” крестьян. Поэт очень хорошо понимал, что, в сущности, никакого освобождения не было, что крестьянство по-прежнему осталось под помещичьим ярмом и что, кроме того, “… на место сетей крепостных

люди придумали много иных”.

Однако Некрасов ни разу не сделал порабощенный народ предметом оскорбительной жалости; понял, что его задача как художника не в том, чтобы скорбеть и сокрушаться, а в том, чтобы самому приобщиться к народу, сделать свое творчество его подлинным голосом, его криком и стоном, воплощением народных мыслей и чувств. Поэт хотел сделать “мужицкие очи” своими и научиться смотреть ими на каждое явление тогдашней действительности.

С первого взгляда, народная жизнь, изображенная в поэме, представляется очень печальной. Уже сами названия деревень – “Заплатово, Дырявино,

Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайка тож” – говорят о безрадостном существовании их жителей. И хотя одна из глав изображает деревенских счастливцев и даже носит название “Счастливые”, на самом деле раскрывает драматизм положения героев: перед нами замученные нуждою, больные, голодные люди.

Таким образом, прочитав первые главы “Кому на Руси жить хорошо”, начинаешь думать, что на вопрос заглавия некрасовского произведения можно дать единственный ответ: каждому человеку живется несладко, особенно же – “освобожденным” крестьянам, о счастье которых сказано:

Эй, счастие мужицкое!

Дырявое с заплатами,

Горбатое с мозолями,

Проваливай домой!

Однако что же подразумевают странники под счастьем? “Покой, богатство, честь”?

С появлением Якима Нагого, вдохновенного защитника чести трудового народа, ставится под сомнение критерий богатства: во время пожара этот герой спасает “картиночки”, забыв о “целковых”, скопленных в течение всей многотрудной жизни. Яким же доказывает, что честь дворянская не имеет ничего общего с трудовой крестьянской честью.

Другой персонаж поэмы – Ермил Гирин всей своей жизнью опровергает первоначальные представления странников о сути человеческого счастья. Казалось бы, Гирин, деревенский праведник, имеет все, “что надобно для счастья”: “и спокойствие, и деньги, и почет”. Но в критическую минуту жизни он этим “счастьем” жертвует ради правды народной.

Невольно возникает вопрос: значит, счастье заключается в чем-то ином?

По мере поисков счастливых в народном мире, перед странниками является новый герой – Савелий, “богатырь святорусский”, человек огромных душевных и физических сил, могучий представитель тех слоев крестьянства, которые уже не желали терпеть угнетение. Мириться с помещичьим произволом. Он способен в критической ситуации произнести решительное “наддай!”, под которое крестьяне закапывают живьем ненавистного немца-управляющего.

Савелий оправдывает свой бунт крестьянской философией: “Недотерпеть – пропасть, перетерпать – пропасть”. Однако он не один такой богатырь на Руси:

Ты думаешь, Матренушка,

Мужик – не богатырь?

… Цепями руки кручены,

Железом ноги кованы,

Спина… леса дремучие,

Прошли по ней – сломалися…

… Не гнется, да не ломится,

Не ломится, не валится…

Ужин не богатырь?

Прочитав главу “Пьяная ночь”, мы узнаем русского мужика в веселье, и, хотя пьянство – неоспоримый порок, мы невольно гордимся пьяной душой русского человека:

Пошла по жилам чарочка,

И рассмеялась добрая

Крестьянская душа!

Правда, было бы более отрадно, если бы “смеялась добрая крестьянская душа” без “водочки”! Однако без этого трудно было выдержать тяготы крестьянского существования. И поэтому скорее не осуждение, а призыв к пониманию звучит в этой части поэмы.

Особенно следует сказать о проблеме женского счастья в произведении Некрасова.

Поэт не только увидел тяжкую долю трудовой русской женщины, но и восславил “тип величавой славянки”, скорбел о ее судьбе, гордился ее красотой, огромной нравственной силой. И все же, народного поэта прежде всего привлекает драматизм женской судьбы. Поэтому обращение к женской красоте служит у Некрасова тому же разоблачению мрачной социальной действительности, раскрытию темы крестьянского угнетения.

Поэт, как и его герои-странники, находится во власти мучительного впечатления от печальной повести жизни своей героини. Он видит в ней безвинно страдающего и глубоко оскорбленного человека. Однако, несмотря на страдание, у Матрены Тимофеевны остается “в рабстве спасенное сердце свободное”. Она не терпит унижения безропотно, на любую несправедливость отвечает немедленным действием, ищет и находит выход из самых трагических ситуаций, с гордостью заявляя о себе: “Я потупленную голову, сердце гневное ношу”.

И в этом заключается настоящее счастье героини, ведь ей удалось сохранить “совесть спокойную, правду живучую”.

Показан в поэме и массовый, собирательный образ народа. Так, в главе “Пир – на весь мир” люди справляют “поминки по крепям”. В праздник вовлекаются все, звучат народные песни освобождения. Далеко не однозначны, противоречивы и пестры эти песни на духовном пиру народном.

Здесь поэма напоминает крестьянскую сходку, мирской диалог. Однако это единство, сознание своей общинной силы у русских крестьян не может оставить читателя равнодушным.

В этот хор народных голосов органично вплетаются песни Гриши Добросклонова, которому Некрасов придает многие черты Добролюбова. Будущее Гриши трагично:

Ему судьба готовила

Путь славный, имя громкое

Народного заступника,

Чахотку и Сибирь.

Однако именно этот герой у Некрасова – обладатель наивысшего счастья. Здесь-то и заключается настоящий ответ на поставленный Некрасовым вопрос: истинно счастливы те самоотверженные борцы за народное благо, которые, подобно Грише, видят в служении народу цель своей жизни. Счастье Добросклонова еще и в том, что он определил свой жизненный путь:

Григорий твердо знал уже,

Кому отдаст всю жизнь свою.

Однако сложно согласиться с тем, что Гриша Добросклонов единственно счастливый в поэме. Разве несчастны Савелий, Яким Нагой, Ермил Гирин, Матрена Тимофеевна? На мой взгляд, человек ощущает себя счастливым уже тогда, когда живет честно, поступает справедливо и душа у него спокойна этой справедливостью и честностью, когда “сердце свободное”.

Например, если оценивать жизненный путь Матрены Тимофеевны с точки зрения бед и невзгод, тогда как же может быть счастлив Григорий Добросклонов, которому была уготована каторга? И Савелий, наверное, не согласился бы прожить свою жизнь по-иному, с другими убеждениями. Значит, он доволен прожитой жизнью, счастлив?

С этим утверждением можно спорить, возразив, что сама Матрена не считает себя счастливой, что странники не нашли того, “кому на Руси жить хорошо”. Но ведь и критерии счастья могут быть разные, и понимание этого слова у каждого может быть свое… А вот человека, которому жить хорошо, наши странники действительно не нашли!

Я думаю, можно быть счастливым душой, но не жить хорошо – все зависит от того, какую “формулу счастья” применять к оценке действительности.