Народная поэтесса Десанка Максимович
Народная поэтессаи, действительный член Сербской Академии наук и искусств, почетный гражданин Крагуеваца, лауреат многочисленных литературных премий. Награжденная орденом Республики и Золотым венком 1-й степени, ей посвященный праздник поэзии в Валеви и Бранковини. При этом Максимович является добрым поэтом, стихи ее далекие от конъюнктурной “официальной лирики”, а жизненный путь выглядит целиком обычными. Максимович родилась в семьи школьного учителя, человека одаренного: он писал поэзии для детей и пьесы для юношества.
Добрым
Детство и юность ее минули в с. Бранковына. В семье было семеро детей, а Десанка – старшая среди них, поэтому вскоре после вступления в Валевску гимназию она начала подрабатывать – давала частные уроки. Особенно тяжело семье пришлось после ранней смерти отца – 1914 г. он умер от тифа.
Для нее (и это обозначится в ее поэзии) очень важным было чувство родственности, связи с предками. Возможно, поэтому она пошла по следам отца – стала учительницей.
Возвратив на родину, преподавала в гимназии, изучала русский язык, перекладывала и продолжала писать.
Первые поэзии Максимович появились печатью во время ее обучения в университете. Сначала – в журналах, газетах, антологиях, а в 1924 г. вышла первая книжка, названная довольно неприхотливо – “Поэзии” (“Песме”). В ней фактически нет проходных стихов и ученических попыток.
Нет и “сырого” материала, стихийного “излияния чувств”, который чему-то заведено считать “женской лирикой”. Максимович повезло сделать то, что поэтам-начинающим удается редко: ее первая книга – не “наброски”, не лекции, а лучше вступление. Выступление острое, решительное: если писать – это о главном, о том, что волнует.
Значительно позднее Максимович скажет: “Молодой я четко видела в окружении непреодолимое разногласие: с одной стороны – безбрежность вечности, со второго – быстротечность, бренность всего, что создается людьми и природой… Сегодня, оборачиваясь на все, написанное мной, я понимаю, что острое ощущение этого разногласия и представляло сердце моей поэзии”. Разногласие нуждается в решении, разрыве противостоит ощущение связи – связи между вечным и преходящим, человеком и окружающим миром, что отходят и остаются. “Такие близкие временами миры, один от другого далекие”, что смертный человек вдруг оказывается причастней к вечному:
Черный человек идет
вверх зеленым путем
и первых расцветших звезд
трогает плечами…
Но ощущение единства, которое охватывает человека, быстротечное, как вспышка, как миг озарения. А потом снова наваливается одиночество, от которого большинство прячется за суетой будней или привычно ее не замечает.
Душа поэта – разногласия, которые его окружают. Лирическая героиня Максимович – одновременно “одна из” (продолжательниц рода, жилица села или просто человек со всеми ее человеческими проявлениями) и “не такая, как все”. Она воспринимает все острее и не так и самая знает это: “Я иду дорогой жизни, в душе у меня зеркало – как душа, теплое, будто осина, трепетное, как источник, прозрачный и серебристое”. Что больше ударов падает на зеркало, то крепче и светлее оно становится.
Зеркало это прежде всего отображает характер самой героини, в котором хрупкость и ранимость объединяются с последовательностью и несокрушимостью.
Не утрачено, не забыто ничего с найденного в первом сборнике. Продолжает отшлифовываться форма, приближенная к народной песне с ее плавным ритмом и многочисленными повторами. Описания становятся более живописными, краски приобретают яркость, традиционные сравнения и метафоры служат фоном для ярких и неожиданных поворотов:
Липы в платьях радуются ярких,
золотая крона дуба сияет властно,
в своих объятиях здесь кровавые
дикие лозы лесного вяза
языков к смерти удушить готовые.
Пору стихов изменяет пора этюдов: все больше оттенков, полутонов, и то, что казалось плоским, приобретает объемность. Две темы, едва затронутые в первой книге, становятся едва не центральными.
Всем немного раздай, не обойдя никого,
И временами не наступи на ящерицу или мокрицу
Это душевная щедрость, готовность и способность отдавать то, без чего ей тяжело вообразить свою жизнь. Поделиться теплом души или куском хлеба, щедро одарить кого-то своей молодостью – для нее это вещи одного порядка. По-иному, наверно, и не бывает у людей, чьи сердца “ранимые всему миру”.
Поэтому ей такие близкие “пассажиры третьего класса” (сб. “Поэт и отчизна” – “Пой и учи”, 1946), которые “уважают чужую бедность и чужие раны”. Они готовы выслушать, ободрить, помочь.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...