Наполеон в романе Льва Толстого “Война и Мир”
Образ Наполеона возникает на страницах романа в разговорах и спорах о нем в салоне Анны Павловны Шерер. Большинство из ее гостей ненавидят и боятся Наполеона. Они не могут забыть, что после французской революции молодой генерал Наполеон Бонапарт воевал на стороне революционной Франции, успешно одерживал победы в борьбе с реакционными коалициями, которые возглавляла Англия.
В 1799 году Наполеон, опираясь на влиятельные круги буржуазии, совершил государственный переворот, установил режим консульства, но фактически предоставивший ему всю
В отличие от официальных правительственных кругов передовая дворянская молодежь (князь Андрей и Пьер) сочувственно отнеслась к ранней деятельности Наполеона, видя в нем “великого человека”.- Андрей – Болконский подтверждает это,
Наполеон со знаменем в руках вырвался вперед, увлекая за собой солдат; мост был взят. Когда Наполеон воевал в Египте и Сирии и там началась эпидемия чумы, он, заботясь о своих солдатах, посещал. чумные госпитали в Яффе. Князя Андрея, привлекает сила характера Наполеона, его всемирная слава.
Однако уже в этом разговоре Андрей Болконский говорит о том, что есть другие поступки Наполеона, “которые трудно оправдать”.
В последующем развитии событий Толстой раскрывает в Наполеоне то, что невозможно было в нем оправдать и что, в конце концов, привело его к гибели – аморальную, античеловеческую сущность бонапартизма. Наполеон выступает как самонадеянный и упоенный своим величием человек. Толстой осуждает в императоре властолюбие, индивидуализм, жажду славы.
С кем бы Наполеон ни разговаривал, он всегда думал о том, что все сделанное и сказанное им будет принадлежать истории. Поэтому накануне Бородинской битвы император замечает (для истории), что для него это кровопролитное сражение – игра в шахматы. Однако в Бородинском бою он впервые почувствовал, что счастье изменяет ему. Когда французские генералы заговорили о подкреплении непобедимого войска и предложили “ввести в дело старую гвардию”, он опустил голову и долго молчал, а затем ответил: “За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию”.
Наполеон равнодушен к страданиям людей: рассматривая убитых и раненых, он испытывал свою душевную силу. В день Бородинской битвы “ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие”. “Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам, пальбы и не поднимая глаз… Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения.
Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для него страданий и смерти-. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы”. “И никогда, однако,-пишет Толстой,-до конца жизни своей не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны – добру и правде, слишком далеки от всего человеческого…”
В последний раз Наполеон пытается играть роль победителя на Поклонной горе. Ожидая депутацию из Москвы, он думает о том, в каком виде ему предстать перед русскими в столь величественную для него минуту. Как опытный актер, он мысленно разыгран всю сцену встречи с “боярами” и сочинил свою великодушную речь к ним.
Используя художественный прием “внутреннего” монолога героя, Толстой обнажает во французском императоре мелочное тщеславие игрока, его ничтожность. “Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча…
“Москва пуста. Какое невероятное событие!” – говорило сам с собой. Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья”.
Показав, как судьба окончательно развенчала Наполеона, великий русский писатель замечает, что развязка театрального представления не удалась – “сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях”. Обличая бонапартизм как общественное зло, Толстой показывает, что за громкими фразами тиранов о народном благе стоят чудовищные преступления, противные “человеческому разуму и всей человеческой природе”.