Н. В. Гоголь. Ревизор. Где в комедии развязка?

Некоторые сцены четвертого действия автор не включил в печатные издания. Среди них и явле­ние VIII, в котором доктор богоугодных заведений Гибнер ухитряется не дать взятки Хлестакову. Поче­му такой сюжет был исключен автором?

Как вам известно, в явлении I чет­вертого действия доктор Гибнер не участ­вовал, “полукружием” стояли судья, Зем­ляника, почтмейстер, Лука Лукич, Доб­чинский и Бобчинский и договаривались, как вести себя с Хлестаковым, как “под­сунуть” ему деньги.

Если прочитать в лицах все встречи Хлестакова с чиновниками,

которые приходили к нему по одному, то можно заметить, как от сцены к сцене наглеет Хлестаков. К Добчинскому и Бобчинскому он прямо без предисловий о “странном случае”, произошедшем в дороге, обра­щается с вопросом: “Денег нет у вас?.. Взаймы рублей тысячу”, – но соглашает­ся на 65 рублей и выпроваживает их.

Далее должна была идти сцена с доктором Гибнером, но Гоголь убрал ее из печатного издания. Почему? Доктор Гибнер, не понимающий по-русски, не был подготовлен к этой встрече испуган­ными чиновниками, не присутствовал и в доме городничего. Все его фразы даны по-немецки, в них чувствуется

уважение к приехавшему ревизору, но не страх, он не “трясется телом”, не чувствует себя “на горячих углях”, как судья и почтмей­стер, не держит в кулаке приготовленные деньги.

Доктор Гибнер ведет себя спокой­но с человеком, который “уполномочен властью”, и Хлестаков не может крик­нуть ему, как Землянике: “Эй вы! Как вас?” Хлестаков вынужден вежливо по­благодарить доктора за сигару (денег у Гибнера не оказалось: “Денг нет… денги нет. Sehen Sie!”)

Гоголь убирает эту сцену не только пото­му, что слова доктора Гибнера требуют пе­ревода на сцене, но главное потому, что в этой сцене по сравнению с предыдущими Хлестаков ведет себя совсем иначе. Это на­рушает линию поведения Хлестакова и со­держание последующего монолога: “Здесь много чиновников. Мне кажется, однако ж, они меня принимают за государствен­ного человека. Верно, я вчера им подпус­тил пыли.

Экое дурачье! Напишу-ка я обо всем в Петербург к Тряпичкину…”

Где в комедии развязка?

Хотя третье действие комедии “Реви­зор” является кульминацией, напряже­ние в развитии действия не спадает, как уже говорилось выше, лишь несколько за­медляется в первых явлениях (встречи Хлестакова с чиновниками и купцами).

В последующих явлениях Хлестаков пред­стает в новой роли – страстно влюбленно­го одновременно и в Анну Андреевну, и в дочь ее Марью Антоновну, которой он предлагает свою руку и сердце. Пустота и легкомыслие героя особенно проявля­ются в этих сценах. Известие о том, что лошади готовы, заставляет жениха про­ститься с новой родней: “на один день к дяде, а завтра же и назад”.

Последнее пятое действие застает город­ничего в состоянии самоуспокоенности и главное – торжества. В явлении I осо­бенно ярко раскрываются его тайные меч­ты, его взгляды на жизнь и свою долж­ность городничего. Теперь он будет жить в Петербурге и благодаря зятю, который “каждый день во дворец ездит”, станет ге­нералом.

Он приглашает к себе в дом чи­новников с их женами и других гостей, чтобы сказать им, что выдает свою дочь не за простого человека, “а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!”.

И городничий, как и Хлестаков, стре­мится играть роль повыше той, что в действительности, – он уже чувствует себя генералом и не сомневается в осу­ществлении своей мечты. Городничий “предается буйной радости, – пишет Гоголь в уже названной статье “Предуве­домление для тех, которые пожелали бы сыграть как следует “Ревизора”, – при одной мысли о том, как понесется теперь его жизнь, как он будет раздавать места, требовать на станциях лошадей и застав­лять ждать в передних городничих, важ­ничать, задавать тон”. И вот в этот мо­мент торжества городничего и его супруги наступает развязка комедии (явление VIII) – почтмейстер впопыхах вбегает с распечатанным письмом и объявляет всем собравшимся, что чиновник, которо­го все приняли за ревизора, был не реви­зор. Городничий и все присутствующие чиновники не могут прийти в себя от нео­жиданности.

Чиновники во главе с город­ничим были не обмануты, а обманулись сами, приняв “сосульку, тряпку” с петер­бургской физиономией и в партикуляр­ном платье за ревизора. Обнаружилось, что каждый из чиновников “ввернул” ему триста-четыреста рублей. “Как это, в са­мом деле, мы так оплошали?” – спраши­вает судья. “Убит, убит, совсем убит”, – в отчаянии говорит городничий.

Сколько злобы и какое бешенство ощу­щается в словах, обращенных городничим к самому себе (это подчеркивают и автор­ские ремарки): бьет себя по лбу, в серд­цах, в исступлении, грозит самому себе кулаком, стучит со злости но­гами об пол. Он винит себя за то, что “вертопраха”, “сосульку” принял за ре­визора: “…мошенников над мошенника­ми обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!..” “Чему смеетесь? – Над собою смеетесь!..” – эта знаменитая реплика го­родничего обращена в зал, к сидящей пуб­лике.

Он не винит Хлестакова, винит себя и еще тех, кто первый пустил слух об уже прибывшем в город ревизоре. Виновники обнаружены – это Бобчинский и Доб­чинский, “сплетники городские, лгуны проклятые”. Все обступают их, браня и упрекая. В этот момент появляется жандарм (он не значится даже в афише среди действующих лиц) и сообщает расте­рявшимся присутствующим о приезде ре­визора по именному повелению из Петер­бурга.

Это внезапное объявление становит­ся для всех, особенно для городничего, сродни громовому удару, и положение его становится “истинно трагическим”. Слова жандарма завершают действие комедии, а “вся группа, вдруг переменивши по­ложение, остается в окаменении” (ремарка автора). Далее следует “немая сцена”.