Н. С. Гумилев. Старина. Проследите за “сменой мыслей, чувств и об­разов, вложенных в стихотворение”

Говоря о существе поэзии, Гумилев отмечал следующие ее “отделы”: фонетику (“звуковую сто­рону стиха” – “ритм, рифму, сочетание гласных и согласных”), стилистику (“сочетание слов”), ком­позицию (“интенсивность и смену мыслей, чувств и образов, вложенных в стихотворение”). Можно ли сказать, что в стихотворении “Старина” назван­ные особенности гармонически сочетаются?

Вновь и вновь перечитывая стихотворе­ние “Старина”, мы убеждаемся в том, что и фонетика, и стилистика, и композиция, как их понимал

Гумилев, в нем сочетают­ся гармонично: они как бы подчеркивают особенности этого стихотворения, насы­щенного образами, которые пришли из далекого прошлого, из воспоминаний, из старины.

Проследите за “звуковой стороной стиха”. Какую роль в стихотворении играет чередование дактилических (рифмы с ударением на третьем от конца слоге) и мужских (с ударением на послед­нем слоге) рифм? Какие строки или строфы сти­хотворения показались вам наиболее благозвуч­ными?

Чередование дактилических и мужских рифм придает стихотворной строфе упру­гость и четкость. Наибольшую звуковую завершенность можно

отметить в завер­шающей стихотворение строфе.

Какие особенности стилистики стихотворе­ния позволяют оттенить чувства, переживаемые лирическим героем? Что достигает поэт повтором слов “одну” – “одна”, “гулкие” – “гулким”?

Автор передает атмосферу “незолотой старины” с ее гулкими залами, воспоми­наниями о пасьянсах и контрдансе. “Ста­ринный” и “некрашеный” дом навевает и воспоминания, и мечту об ином. Контраст “гулких залов” старинных домов и “гул­кого грохота лавин” очевиден. Автору удается показать “камерный” масштаб старинного быта и мощной и всегда “необорной” природы.

Проследите за “сменой мыслей, чувств и об­разов, вложенных в стихотворение”. В какой мере они приближают читателя к постижению главной мысли стихотворения?

Последовательность образов былого очевидна: парк – старый дом – залы гул­кие. Все это – “незолотая старина”. И за­тем следует одна строфа о мечте, которую вызвало созерцание былого.

Это сочетание подчеркивает “бездомность” сердца, кото­рым владеет эта старина и неосуществи­мость его мечты об ином.

В первой публикации стихотворения меж­ду второй и третьей строфами была еще одна строфа:

Тревожный сон… Но сон о небе ли?

Нет! На высоком чердаке

Как ряд скелетов – груды мебели

В пыли почиют и в тоске.

Подумайте, почему эти строки были изъяты из текста стихотворения в его последующих публика­циях.

Эта строфа только расширяет предмет­ный мир воспоминаний, но не усиливает общее впечатление от восприятия старого дома. Этим можно объяснить то, что автор не включил ее в окончательный вариант текста стихотворения.