Мотив одиночества в лирике Лермонтова
План
Истоки мотива одиночества Лирический герой и общество: осознание одиночества Мотивы одиночества в любовной лирике Мотив одиночества в пейзажной лирике
Говоря о лирике Лермонтова, можно выделить ряд основных мотивов, как-то мотив любви, смерти, борьбы, Родины, вольности и т. д. Однако именно мотив одиночества в лирике Лермонтова становится центральным и именно на него приходится огромная доля стихотворений, начиная от ранних произведений, например: “Не зная ни любви, ни дружбы сладкой, /Средь бурь пустых томится юность наша…”
Истоки мотива одиночества
Мотив одиночества появляется в лирике Лермонтова прежде всего благодаря следованию романтическим традициям. Несмотря на то, что писателя нельзя назвать чистым романтиком: в его произведениях порою переплетаются романтическая и реалистическая традиция, исследователи все же уверенно причисляют его творчество к вершинам русской романтической литературы и даже, более того, говорят о новом, синтетическом, “лермонтовском” романтизме.
Именно от Байрона и появляется у Лермонтова романтический герой, воплощенный во многих стихотворениях. Как и любой романтический герой, он непременно одинок, не понят и отвергнут миром, он стремится к мятежу и единению с природой, а не с людьми:
“… всегда один,
Высокой башни мрачный властелин,
Он возвещает миру все, но сам –
Сам чужд всему, земле и небесам” (1831).
Лирический герой Байрона наполнен презрением к сытой и бездушной толпе, он добровольно отгораживается от нее и не стремится ни к каким-либо материальным ценностям и, тем более, моральным компромиссам. Подражая ему, ранний Лермонтов выводит в своих стихотворениях похожего героя-изгнанника, мечтающего уединиться, отказаться от мира, поскольку для него “весь мир и пуст и скучен”:
“О! Если б дни мои текли
На лоне сладостном покоя и забвенья,
Свободно от сует земли
И далеко от светского волненья…” (1829).
Позднее, однако, мотив одиночества начинает видоизменяться, отходя от подражательства и превращаясь в нечто, свойственное только Лермонтову. Осознание своей индивидуальности и исключительности, характерное в целом для романтизма, у него доводится до крайности, подчеркивается всеми возможными методами. Даже с Байроном, своим литературным учителем и, в какой-то мере, собратом по одиночеству, Лермонтов больше не желает видеть ничего общего.
Приведем в пример общеизвестные стихотворения поэта “Подражание Байрону” и “Нет, я не Байрон”. Если в первом Лермонтов обращается к поэту так: “Не смейся, друг, над жертвою страстей, / Венец терновый я сужден влачить” (1830), то во втором уже отчетливо звучит мотив полной индивидуальности: Нет, я не Байрон, я другой,/ Еще неведомый избранник” (1832), и слышится мрачное предсказание собственной судьбы, судьбы, которая представляется его лирическому герою вполне закономерной: “Я раньше начал, кончу ране, / Мой ум немного совершит…” (1832).
Именно так и зарождался у Лермонтова мотив одиночества. Рассмотрим, как он реализуется в рамках всего его творчества, и первым делом отметим разнообразие воплощения этого мотива: он может появляться как в отдельных стихотворениях, где повествование ведется от лица романтического героя, так и переплетаться с другими мотивами: любви, природы, Родины.
Лирический герой и общество: осознание одиночества
Герой Лермонтова противопоставлен обществу и оттого рассматривает его через призму скептицизма и недоверия, если он и приближается к нему порой, желая “с шумной быть толпою”, то только для того, чтобы после сделать неутешительные выводы: в каждом видно “глупого льстеца” и “Иуду”, и оттого “А потрудитесь рассмотреть – /Все веселее умереть” (“Что толку жить!.. Без приключений”). Разумеется, такое общество не может удовлетворить героя и, напротив, подталкивает его к резкой критике. “Образы бездушные людей”, “приличьем стянутые маски”, – поэт не скупится на нелестные характеристики, стараясь как можно больше подчеркнуть свою внеположенность в мире, желая, как он сам говорит, “смутить веселость их, / И дерзко бросить им в глаза железный стих, /Облитый горечью и злостью!..” (“Как часто, пестрою толпою окружен”). Неудивительно, что почти во всей лирике, посвященной так называемым взаимоотношениям “поэта и толпы”, человека и общества, звучит горькое разочарование и осознание своего абсолютного одиночества.
Нигде нет никого равного поэту и оттого он “печально” глядит на нынешнее поколение: “И ненавидим мы, и любим мы случайно, / Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви” – сетует Лермонтов и заключает: никакой памяти не останется у потомков, все, в том числе и он сам, будет осмеяно и забыто: “Над миром мы пройдем без шума и следа” (Дума). И в смерти, и в жизни, и в толпе, и наедине сам с собою герой Лермонтова одинок.
Мотивы одиночества в любовной лирике
Возможно, он найдет прибежище в прекраснейшем из человеческих чувств – любви? Но нет, мотивы одиночества и любви, как это ни парадоксально звучит, тесно переплетены между собой, у автора мы встречаем немало любовной лирики, но в основном она посвящена разочарованиям и неудачам. Любопытно, что и в повседневной жизни Лермонтов прославился как скептик и, в частности, любил развлекать себя тем, что расстраивал чужие браки: объяснялся будущей невесте в любви и уговаривал расторгнуть помолвку ради него, после чего хладнокровно ее оставлял. “Пускай она поплачет… / Ей ничего не значит!” (“Завещание”) – это представление женщины равнодушной, с “пустым сердцем”, характерно для его лирики, и, разумеется, такая любовь не может спасти от одиночества, она лишь усугубляет его. Поэт и в любви остается непонятым, и это ярко видно на примере стихотворения “Благодарю”, где он с горькой иронией благодарит любимую женщину за все обиды, причиненные ему:
“Хоть ты страстей моих не поняла,
Но за твое притворное вниманье
Благодарю!” (1830).
Итак, испытание любовью, столь популярное в русской литературе, подводит нас к новым аспектам мотива одиночества в творчестве писателя. Лирический герой, как видим, привык “не открывать свои желанья” (“В альбом”), винит судьбу в том, что любимая “скоро изменила” (“Не ты, но судьба виновата была”) и приходит к закономерному грустному выводу:
“Никто, никто, никто не усладил
В изгнаньи сем тоски мятежной!
Любить? – три раза я любил,
Любил три раза безнадежно”
(“Никто, никто, никто не усладил” 1830).
Мотив одиночества в пейзажной лирике
Выражается мотив одиночества и более опосредовано, через описания природы. У Лермонтова во многих стихотворениях мы встречаем романтический пейзаж, это может быть бушующая морская стихия, пустыня, куда испокон веков удаляются отшельники-одиночки или же Гроза, близкая мятежной душе романтического героя, что мы видим, например, в ” Мцыри “: “О, я как брат, обняться с бурей был бы рад”. Автор использует параллелизм, сравнивая чувства человека со скитаниями дубового листка, оторванного от ветки: “Один и без цели по свету ношуся давно я” (“Дубовый листок оторвался от ветки родимой” 1841) или предоставляет читателю самому построить параллели (стихотворения “Утес”, “Тучи”, “На севере диком”.
В поздней лирике изображение природы сменяется на более спокойное, нежное, однако за кажущейся гармонией все равно скрывается смятенность человеческой души, оставшейся один на один с миром природы (сравним хрестоматийное “Выхожу один я на дорогу”: “Спит земля в сиянье голубом. / Что же мне так больно и так трудно?”.
Подытожим все вышесказанное: мотив одиночества для Лермонтова является стержневым, наполняющим его произведения особым, свойственным только ему смыслом и звучанием. На романтическом конфликте одинокой гордой личности и остального мира строятся разнообразные стихотворения, и для воплощения этого конфликта автор использует различные жанры, от стихотворений и элегий до поэм.
<
p>Эта обзорная статья поможет ученикам 9-10 классов при подготовке реферата или сочинения на тему “Мотив одиночества в лирике Лермонтова”.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...