Мотив одиночества в лирике Лермонтова
План
Истоки мотива одиночества Лирический герой и общество: осознание одиночества Мотивы одиночества в любовной лирике Мотив одиночества в пейзажной лирике
Говоря о лирике Лермонтова, можно выделить ряд основных мотивов, как-то мотив любви, смерти, борьбы, Родины, вольности и т. д. Однако именно мотив одиночества в лирике Лермонтова становится центральным и именно на него приходится огромная доля стихотворений, начиная от ранних произведений, например: «Не зная ни любви, ни дружбы сладкой, /Средь бурь пустых томится юность наша…»
Истоки мотива одиночества
Мотив одиночества появляется в лирике Лермонтова прежде всего благодаря следованию романтическим традициям. Несмотря на то, что писателя нельзя назвать чистым романтиком: в его произведениях порою переплетаются романтическая и реалистическая традиция, исследователи все же уверенно причисляют его творчество к вершинам русской романтической литературы и даже, более того, говорят о новом, синтетическом, «лермонтовском» романтизме.
Именно от Байрона и появляется у Лермонтова романтический герой, воплощенный во многих стихотворениях. Как и любой романтический герой, он непременно одинок, не понят и отвергнут миром, он стремится к мятежу и единению с природой, а не с людьми:
«… всегда один,
Высокой башни мрачный властелин,
Он возвещает миру все, но сам —
Сам чужд всему, земле и небесам» (1831).
Лирический герой Байрона наполнен презрением к сытой и бездушной толпе, он добровольно отгораживается от нее и не стремится ни к каким-либо материальным ценностям и, тем более, моральным компромиссам. Подражая ему, ранний Лермонтов выводит в своих стихотворениях похожего героя-изгнанника, мечтающего уединиться, отказаться от мира, поскольку для него «весь мир и пуст и скучен»:
«О! Если б дни мои текли
На лоне сладостном покоя и забвенья,
Свободно от сует земли
И далеко от светского волненья…» (1829).
Позднее, однако, мотив одиночества начинает видоизменяться, отходя от подражательства и превращаясь в нечто, свойственное только Лермонтову. Осознание своей индивидуальности и исключительности, характерное в целом для романтизма, у него доводится до крайности, подчеркивается всеми возможными методами. Даже с Байроном, своим литературным учителем и, в какой-то мере, собратом по одиночеству, Лермонтов больше не желает видеть ничего общего.
Приведем в пример общеизвестные стихотворения поэта «Подражание Байрону» и «Нет, я не Байрон». Если в первом Лермонтов обращается к поэту так: «Не смейся, друг, над жертвою страстей, / Венец терновый я сужден влачить» (1830), то во втором уже отчетливо звучит мотив полной индивидуальности: Нет, я не Байрон, я другой,/ Еще неведомый избранник» (1832), и слышится мрачное предсказание собственной судьбы, судьбы, которая представляется его лирическому герою вполне закономерной: «Я раньше начал, кончу ране, / Мой ум немного совершит…» (1832).
Именно так и зарождался у Лермонтова мотив одиночества. Рассмотрим, как он реализуется в рамках всего его творчества, и первым делом отметим разнообразие воплощения этого мотива: он может появляться как в отдельных стихотворениях, где повествование ведется от лица романтического героя, так и переплетаться с другими мотивами: любви, природы, Родины.
Лирический герой и общество: осознание одиночества
Герой Лермонтова противопоставлен обществу и оттого рассматривает его через призму скептицизма и недоверия, если он и приближается к нему порой, желая «с шумной быть толпою», то только для того, чтобы после сделать неутешительные выводы: в каждом видно «глупого льстеца» и «Иуду», и оттого «А потрудитесь рассмотреть — /Все веселее умереть» («Что толку жить!.. Без приключений»). Разумеется, такое общество не может удовлетворить героя и, напротив, подталкивает его к резкой критике. «Образы бездушные людей», «приличьем стянутые маски», — поэт не скупится на нелестные характеристики, стараясь как можно больше подчеркнуть свою внеположенность в мире, желая, как он сам говорит, «смутить веселость их, / И дерзко бросить им в глаза железный стих, /Облитый горечью и злостью!..» («Как часто, пестрою толпою окружен»). Неудивительно, что почти во всей лирике, посвященной так называемым взаимоотношениям «поэта и толпы», человека и общества, звучит горькое разочарование и осознание своего абсолютного одиночества.
Нигде нет никого равного поэту и оттого он «печально» глядит на нынешнее поколение: «И ненавидим мы, и любим мы случайно, / Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви» — сетует Лермонтов и заключает: никакой памяти не останется у потомков, все, в том числе и он сам, будет осмеяно и забыто: «Над миром мы пройдем без шума и следа» (Дума). И в смерти, и в жизни, и в толпе, и наедине сам с собою герой Лермонтова одинок.
Мотивы одиночества в любовной лирике
Возможно, он найдет прибежище в прекраснейшем из человеческих чувств — любви? Но нет, мотивы одиночества и любви, как это ни парадоксально звучит, тесно переплетены между собой, у автора мы встречаем немало любовной лирики, но в основном она посвящена разочарованиям и неудачам. Любопытно, что и в повседневной жизни Лермонтов прославился как скептик и, в частности, любил развлекать себя тем, что расстраивал чужие браки: объяснялся будущей невесте в любви и уговаривал расторгнуть помолвку ради него, после чего хладнокровно ее оставлял. «Пускай она поплачет… / Ей ничего не значит!» («Завещание») — это представление женщины равнодушной, с «пустым сердцем», характерно для его лирики, и, разумеется, такая любовь не может спасти от одиночества, она лишь усугубляет его. Поэт и в любви остается непонятым, и это ярко видно на примере стихотворения «Благодарю», где он с горькой иронией благодарит любимую женщину за все обиды, причиненные ему:
«Хоть ты страстей моих не поняла,
Но за твое притворное вниманье
Благодарю!» (1830).
Итак, испытание любовью, столь популярное в русской литературе, подводит нас к новым аспектам мотива одиночества в творчестве писателя. Лирический герой, как видим, привык «не открывать свои желанья» («В альбом»), винит судьбу в том, что любимая «скоро изменила» («Не ты, но судьба виновата была») и приходит к закономерному грустному выводу:
«Никто, никто, никто не усладил
В изгнаньи сем тоски мятежной!
Любить? — три раза я любил,
Любил три раза безнадежно»
(«Никто, никто, никто не усладил» 1830).
Мотив одиночества в пейзажной лирике
Выражается мотив одиночества и более опосредовано, через описания природы. У Лермонтова во многих стихотворениях мы встречаем романтический пейзаж, это может быть бушующая морская стихия, пустыня, куда испокон веков удаляются отшельники-одиночки или же Гроза, близкая мятежной душе романтического героя, что мы видим, например, в » Мцыри «: «О, я как брат, обняться с бурей был бы рад». Автор использует параллелизм, сравнивая чувства человека со скитаниями дубового листка, оторванного от ветки: «Один и без цели по свету ношуся давно я» («Дубовый листок оторвался от ветки родимой» 1841) или предоставляет читателю самому построить параллели (стихотворения «Утес», «Тучи», «На севере диком».
В поздней лирике изображение природы сменяется на более спокойное, нежное, однако за кажущейся гармонией все равно скрывается смятенность человеческой души, оставшейся один на один с миром природы (сравним хрестоматийное «Выхожу один я на дорогу»: «Спит земля в сиянье голубом. / Что же мне так больно и так трудно?».
Подытожим все вышесказанное: мотив одиночества для Лермонтова является стержневым, наполняющим его произведения особым, свойственным только ему смыслом и звучанием. На романтическом конфликте одинокой гордой личности и остального мира строятся разнообразные стихотворения, и для воплощения этого конфликта автор использует различные жанры, от стихотворений и элегий до поэм.
<
p>Эта обзорная статья поможет ученикам 9-10 классов при подготовке реферата или сочинения на тему «Мотив одиночества в лирике Лермонтова».