«Московские повести»

<

p>Особенно ярко литературный талант Ю. Трифонова проявился в цикле «московских повестей», где нет острейших общественно-идеологических столкновений и эпических описаний, подобно «Студентам» и «Утолению жажды».
Действие повестей разворачивается в рядовых московских квартирах и обыкновенных дачных владениях. Трифонов стремился, чтобы в его персонажах — инженерах, научных сотрудниках, преподавателях, актрисах — читатель смог угадать себя. Он утверждал, что его проза «не про каких-то мещан, а про нас с вами». С одной стороны обычные горожане показаны в бытовых ситуациях (в обменах квартир, болезнях, мелких стычках друг с другом и начальством, в поисках заработка, интересной работы), а с другой — сопряжены с нынешним, прошлым и отчасти будущим временем. «История присутствует в каждом сегодняшнем дне, в каждой судьбе.

Она громоздится могучими невидимыми пластами — впрочем, иногда видимыми, даже отчетливо — во всем том, что формирует настоящее», — отмечает Трифонов.
Именно потому нельзя назвать «московские повести» бытовыми и направленными против мещанской морали. Да, в каждой из них непременно присутствует один и даже несколько прагматиков-корыстолюбцев, которые цепляются за материальное благополучие, карьеру любой ценой. Таких, как они Трифонов называет «железными мальчиками», обозначая словом «недочувствие» их цинизм и неспособность (а нередко и нежелание) понимать другого человека. Иронически-сатирическое отношение к этому разряду персонажей показывает, что они ясны и неинтересны автору.

Трифонова интересуют ищущие, эволюционирующие, по-своему тонкие герои. Именно с ними связаны проблемы, которые всегда стояли перед русской литературой и особенно проявились в наши дни: нравственная свобода человека перед лицом обстоятельств.
В качестве таких обстоятельств в «московских повестях» выступают мелочи быта, характерные для А. Чехова — любимого писателя Ю. Трифонова.
Подобное следование традиции привело его к объективации роли автора и крайне сложному соотношению автора и рассказчика-повествователя.
Ю. Трифонов стремится избежать оценок, вместо чего он вводит в произведение множество сюжетных линий, переплетения которых раскрывают центральную идею автора. Писатель с иронией характеризовал это как «усиление плотности, густоты и насыщенности письма. В этом случае книга уподобится густому, наваристому «борщу у хорошей хозяйки».
Иногда Ю. Трифонов прибегает к форме «романов сознания», где персонажи придаются рефлексии, вспоминая о событиях и думах прежних лет. Подводя «предварительные итоги», герои пытаются понять, чем же была их жизнь, обвиняют себя и ищут оправдания, а автор словно фиксирует их мысли и аргументы. И лишь какая-нибудь деталь, случайная подробность высвечивает настоящую позицию автора.

Сам Трифонов называет это вмешательством в «гомеопатических дозах». Таким может быть полисемантический характер названия. В «Предварительных итогах» не только подводятся итоги получившего инфаркт героя, но и автор размышляет о смысле жизни и предназначении человека. Жизнь другого человека, иной образ жизни, далекий от стандартного стиля поведения персонажей, раскрывается в повести «Другая жизнь».

Для Ю. Трифонова это становится ключевой проблемой книги.

«Московские повести»