МОЕ ЛЮБИМОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ М. ЦВЕТАЕВОЙ

МОЕ ЛЮБИМОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ М. ЦВЕТАЕВОЙ

1 вариант

Я очень люблю стихи М. Цветаевой. Они отмечены напряженностью чувств,, энергией их выражения, глубокой искренностью и одновременно сложностью мысли. Мое любимое произведение М. Цветаевой – цикл “Стихи к Блоку”, и особенно шестое стихотворение цикла (“Думали – человек!..”).

Это стихотворение написано в 1916 году, что меня очень удивляет. Ведь оно – о смерти поэта, а написано за пять лет до этого события и, что еще удивительнее, за четыре года до встречи М. Цветаевой с поэтом.

Известно, что М. Цветаева преклонялась перед А. Блоком, считала его воплощенным духом. После смерти поэта она писала

А. Ахматовой: “Удивительно не то, что он умер, а то, что он жил… Он как-то сразу стал ликом, заживо-посмертным (в нашей любви)… Весь он такое явное торжество духа, такой воочию – дух, что удивительно, как – жизнь – вообще – допустила”.

Уже первая строчка стихотворения выглядит необычно – в ней нет подлежащего, связок. Укоризна, упрек в пошлости, недомыслии брошен всем современникам, не понявшим сущности того, кто к ним явился. Страшная непоправимость случившегося подчеркивается

смысловой тавтологией: “Умер теперь. Навек…”, в этом открытии – детская беззащитность перед огромным горем.

А люди, которые заставили его умереть, топчутся у его гроба. В строчке “Плачьте о мертвом ангеле” найдено подходящее для поэта слово, выражающее его сущность. В восьмом стихотворении цикла М. Цветаева свяжет с этим словом имя поэта: “И имя твое, звучащее словно: ангел”.

Стихотворение еще интересно тем, что в нем сложная символика. “Зори”, “закаты” – ключевые символы блоковской лирики. Они присутствуют и в других стихотворениях цикла. Так, в третьем стихотворении М. Цветаева пишет: “Ты приходишь на запад солнца”, с одной стороны, отсылая к лирике А. Блока, а с другой – перефразируя слова молитвы “Свете тихий…”: “Пришедшие на запад солнца, видевшие свет вечерний…” Таким образом, фраза шестого стихотворения “Он на закате дня пел красоту вечернюю” тоже имеет отношение к этой молитве.

Свет свечей, “три восковых огня”, дважды повторенные, выражают бессилие человеческой скорби перед величием смерти и одновременно разноприродность и разномасштабность мира обыденного и мира поэта – “Солнца Светоносного”.

Умерший поэт напоминает одновременно и поверженного ангела, и врубелевского демона (“крылья его поломаны”). Поразительно, как М. Цветаевой удалось сквозь толщу времени (целых пять лет!) увидеть лицо умершего А. Блока. Лицо поэта в гробу было ужасающе худым, изможденным, и М. Цветаева пишет: “Веки ввалились темные”.

Конец стихотворения выражает убеждение М. Цветаевой в особой природе поэта: “Мертвый лежит певец и воскресенье празднует”. И здесь пророчество – А. Блок умрет в воскресенье, 7 августа. И удивительный поворот мысли: воскресенье не после смерти, как обычно, а сама смерть становится воскресением.

Я люблю это цветаевское стихотворение главным образом потому, что в нем поэтическое слово преодолевает смерть и страдания, словно воскрешая самого поэта.

2 вариант

Лирика М. Цветаевой – одно из самых сильных и серьезных явлений поэзии Серебряного века. Для меня в стихах М. Цветаевой наиболее значимы напряженность и энергия чувств, искренность интонаций, сложность и насыщенность переживаний. Всеми этими чертами отмечено мое любимое стихотворение – “Идешь, на меня похожий…”

Это раннее стихотворение, оно написано в 1913 году в Коктебеле. Как и многие ранние стихотворения М. Цветаевой, оно – о смерти. Но странно в этом стихотворении то, что “голос из – под земли” звучит так живо, так непосредственно, как будто бы никакой смерти не существует.

Стихотворение начинается с прямого обращения к “прохожему”, который, как говорит поэтесса, “на меня похожий”. “Похожий” и “прохожий” – слова-паронимы, в их созвучии – созвучие смыслов, которое говорит о том, что мертвые и живые, “прохожие” – едины в земном бытии.

Только со второй строфы читатель начинает понимать, что действие стихотворения происходит на кладбище и его просят прочесть надпись на могиле с именем и возрастом умершей. М. Цветаева сделала свое имя столь знакомым, что теперь многие читатели и почитатели так ее и называют – Марина.

Ее голос из-под земли успокаивает, уговаривает испугавшегося, возможно, человека, говорит ему о жизни, просит забыть, “что здесь могила”. Она убеждает: “Я слишком сама любила смеяться, когда нельзя”. Меня особенно удивляет в этом стихотворении то, что в его немногих и ярких словах, как солнце в капле воды, отражается все творческое своеобразие М. Цветаевой.

Вот и в только что приведенных строчках – признание в сверхжизни, в сверхлюбви. Действительно, в мире М. Цветаевой все “слишком” – с ее “безмерностью в мире мер”, и в этом источник большинства ее трагедий. Ее жизненные принципы, ее эмоции часто не соответствовали общепринятым нормам.

Ей нужно было быть “противу всех”, такова была потребность ее натуры масштабной и страстной, яркой и угловатой… Ей постоянно хотелось нарушать, “пробовать” границы, искать запретного. Она ставила портрет Наполеона в киот вместе с иконами, она бросила гимназию, она увлеклась Софией Парнок.

В стихотворении создан осязаемый и запоминающийся портрет поэта: “И кровь приливала к коже, и кудри мои вились”. В этих строчках она действительно предстает как живая, точнее, она действительно живая, несмотря на то что голос доносится “из-под земли”. Я люблю это стихотворение потому, что оно, говоря о смерти, преодолевает смерть.

В нем смерть – просто способ почувствовать биение жизни, почувствовать ее красоту и прелесть, а также конечность, за которой неизвестность и пустота. И потому цветаевское стихотворение – трагическое балансирование на грани жизни и смерти.