Михайловский период в творчестве Пушкина

Пушкин пишет в эту пору в самых различных жанрах: от острой “летуньи” эпиграммы до философского драматического этюда, социальной и исторической трагедии; от романтической поэмы до реалистического стихотворного романа, шутливо-пародийной реально-бытовой повести в стихах. Необычайной зрелости и высоты достигает в эту пору и пушкинская лирика.

Снова начинают звучать вольнолюбивые политические мотивы. Вольнолюбивые настроения особенно усилились у Пушкина после посещения Михайловского его старым лицейским другом, декабристом Пущиным,

который наконец-то открыл поэту, что тайное общество существует. Можно думать, что он сказал Пушкину и о готовящемся восстании и даже обещал заранее уведомить его, чтобы дать возможность поэту принять в нем личное участие. Именно с этим, по-видимому, связана эпиграмма Пушкина “Заступники кнута и плети…” (1825).

Весьма вероятно, что к Михайловскому периоду относится и эпиграмма на Александра I “Воспитанный под барабаном…”. В Михайловском написан был Пушкиным и еще один его политический “ноэль”, до нас не дошедший. О характере его можно судить по опасениям поэта попасть за него, если

бы он стал известен властям, “в крепость”.

Наконец, в середине 1825 г. Пушкин пишет одно из самых пространных своих стихотворений – посвященную памяти поэта Шенье, стихи которого он особенно ценил, историческую элегию “Андрей Шенье”, восторженный дифирамб “свободе”, Великой французской революции. Но политическими темами и мотивами не ограничивается круг Михайловской лирики, отражающей всю полноту душевного мира поэта. Наряду с мужественной печалью, окрашивающей обращение к далеким лицейским товарищам (“19 октября”), мы находим в ней и восторженный гимн торжествующей любви (“Я помню чудное мгновенье…”), и “великолепный гимн радости” (Горький) – исполненную страстной веры в неизбежную победу светлых начал жизни – солнца над тьмой, разума, передовых освободительных идей над ложной мудростью.

В целом в пушкинской лирике уже в первой половине 20-х годов

Не было противопоставления личного и гражданского. В то же время во всем, о чем бы Пушкин ни писал, сказывается передовой человек своего времени, борец против того, что теснило, подавляло, калечило жизнь народа и жизнь личности. “Вольность”, “Деревня”, “Кинжал” были своего рода стихотворениями-прокламациями, непосредственно способствовавшими пропаганде и развитию революционных идей. Но и такие стихотворения, как “Нереида” (1820),”Ночь” (1823), “К***” (“Я помню чудное мгновенье…”, 1825), не имеющие никаких соприкосновений с собственно политической темой, были исполнены столь большой силы, искренности и чистоты чувства, противостоящих как традиционной сковывающей, феодально-аристократической, так и новой лицемерной, буржуазно-мещанской морали, что при всем их глубоко личном характере они являлись выражением передового общественного сознания.

Лирика Михайловского периода во многом непосредственно примыкает к “южной” лирике. В прощальном обращении “К морю” (1824; начато в Одессе, завершено в Михайловском) поэт обещает не забывать “торжественной красы” морской “свободной стихии”:

В леса, в пустыни молчаливы Перенесу, тобою полн, Твои скалы, твои заливы, И блеск, и тень, и говор волн.

И действительно, гул “романтического” моря продолжает звучать во многих стихах Пушкина. Особенно ощутим он в страстных излияниях-монологах поэта из “Разговора книгопродавца с поэтом” (1824), во многом напоминающих эмоциональную атмосферу первых “южных” поэм и представляющих собой один из самых ярких образцов пушкинского романтизма. Но уже в этом стихотворении в лице двух антагонистов – пламенного поэта-романтика и трезвого, рассудительного книгопродавца – дано прямое столкновение мечты и действительности, поэзии и прозы, причем кончается оно тем, что поэт, не сдавая своих основных позиций, вынужден признать правоту собеседника.

Особенную значительность “Разговору…” придает то, что Пушкин предпослал его в качестве своего рода пролога к первой главе “Евгения Онегина” – произведения, в котором окончательно утвердился и восторжествовал новый, реалистический метод художественного воспроизведения действительности. Аналогичный процесс происходит в эту пору и в лирике Пушкина, поднимающейся на качественно новую ступень – не романтической, окутанной “черной шалью”, одетой в черкесскую бурку или “яркие лохмотья” цыган, а реалистической народности.