Маринистское течение в итальянской литературе

Маринизм – литературное течение в Италии 17 в., связанное с именем Джамбаттисты Марино. Оно представляло собой гедонистическое, галантно-эротическое крыло барокко, для которого было характерно отсутствие больших нравственных и национальных идеалов. Нередко маринисты в своих стихах прославляли того или иного политического деятеля, однако в целом политическая тематика, и прежде всего тематика национально-освободительная, оставалась маринизму чужда.

Социальной средой, породившей и поддержавшей это направление в итальянской литературе

17 в., было раннебуржуазное общество, сформировавшееся в условиях испанского владычества вокруг небольших дворов духовных лиц и светских князей.

Эстетические истоки маринизма – наследование и вариация мотивов и приемов галантной лирики позднего Возрождения, а также влияние испанской риторической поэзии.

Определение “маринисты” было впервые употреблено главным врагом Джамбаттисты Марино Томмазо Стильяни, обозначившего им “не всех тех, кому нравятся произведения Марино”, но лишь “пустых рифмоплетов и глупых педантов, а также их последователей, которые безосновательно влюблены

в каждый его слог, которые не ценят никого другого и принимают так близко его заботы, как свои собственные”” Таким образом, оригинальное определение не охватывает какую-либо поэтическую школу, а только тех молодых итальянских литераторов и профессоров, которые после выхода в свет поэмы “Новый мир” (“Il Mondo nuovo”, 1617), содержащей ядовитый намек на “кавалера Марино”, сомкнули свои ряды вокруг неаполитанца. Перечень его защитников содержится в предисловии к книге “Sampogna”, где Марино благодарит всех литераторов, прелатов и знать, которые в этой ситуации встали, не колеблясь, на его сторону.

Дальнейшее распространение термин Стильяни получил благодаря Бенедетто Кроче, издавшему в 1910 г., после двухвекового забытья, первую антологию лириков-сеичентистов, всех тех поэтов, которые “работали в одном с Марино направлении, как тех, кто считал, его своим учителем, так и других, независимых от него или оппозиционных к нему, причислявших себя к иным литературным течениям и таковыми, возможными, являвшимися.., но. в общем-то, второстепенных”. Такое определение маринизма подразумевает всех поэтов-концептистов начала 17 в., включая и так наз. “антимаринистов”, на самом деле использовавших те же темы, формы и художественные средства (к примеру, те же Стильяни и Муртола). Толкование Кроче объединяет поэтов самых разных по происхождению и литературному развитию: от явных учеников и друзей (Акиллини, Прети и Бруни), а также поэтов постарше, известных уже тогда, когда Марино делал лишь первые шаги к славе (болонец Ринальди и венецианец Казони), до самых молодых, появившихся на литературной арене уже после смерти Марино, как Семпронио, Матердона, Фонтанелла, Артале и самый оригинальный поэт-маринист Чиро Ди Перс.

Джован Баттиста Марино (1569-1625), давший свое имя литературной школе, является самым значительным поэтом этого направления.

Порывая с предшествующей традицией, он, по словам Кроче, “убеждает молодых любителей поэзии в существовании новых, еще не достигнутых художественных глубин и дерзко настраивает их против “старого” искусства.” Несмотря на это, его поэзия не является чем-то принципиально новым. Марино использует литературные матрицы 16 в., поданные, однако, в виртуозном и действительно необычном оформлении. Поэтические приемы Марино многообразны. Он любит густое метафорическое письмо, часто прибегает к аллитерациям, антитезам, адиоминации (игра словами, имеющими одинаковое звучание, но разные значения), ассонансам и т. д. Для создания эффекта неожиданности Марино иногда опускает рифму (например, в стихотворении “Эвридика”).

Синтаксис нередко отягчен латинскими построениями; стилю присуща гиперболизация. Между подлежащим и сказуемым вставляются слова, их разделяющие, которые удлиняют и утяжеляют фразу. Поэзия, по мнению Марино, должна прежде всего поражать, ошеломлять читателя. Кто не способен удивить, категорически заявляет он в одном из сонетов “Муртолеиды”, пусть берется за скребницу, его место не на Парнасе, а в конюшне:

… E” del poeta il fin di meraviglia ” chi non sa far stupir vada alla striglia. (1)

В “Священных речениях” (1618) высказана основная идея Марино – взаимосвязанность и единосущность всех видов искусств. Живопись и поэзия для него – близнецы; поэзия есть говорящая живопись, а живопись – молчаливая поэзия. Лопе де Вега недаром называет Рубенса “великим поэтом зрения”, а Марино – “великим живописцем слуха”.

Гедонистические мотивы радости бытия соседствуют в произведениях маринистов с мотивами бурления, быстротечности и бренности всего земного. Их поэзия проникнута пантеистическим ощущением единства и связи всего сущего – космоса, земли, человеческого сердца. Однако каждый человек, растение, минерал смертны – время побеждает все.

Эта основополагающая концепция маринизма базируется на общем барочном принципе “vanitas mundi” (бренности мира).

Другой мировоззренческий принцип барокко “discordia concords” (сочетание несочетаемого) отражается прежде всего в беспрецедентной тематической открытости маринистов. В их поэзии, универсальной и энциклопедичной, есть место всем аспектам воспринимаемой действительности: от изобразительных искусств до науки с техническими, физическими и химическими терминами. Многочисленны сочетания мифологических и священных сюжетов с реализмом в пейзажных изображениях и изображениях человека. “Дивная Донна”, служащая объектом любви и поклонения, заменяется тысячами женских фигур, принадлежащих к разным возрастным группам и социальным классам и изображенных в самых повседневных и самых странных ситуациях.

Мы встречаем прекрасную цыганку и вышивальщицу, пловчиху и наездницу, непричесанную женщину и женщину в очках, женщин хромых, беззубых и шепелявых.

В произведениях маринистов находят беспрепятственное отражения все явления природного и животного мира. Поэты касаются ужасающих и гротескных, положительных и грубых, неприличных сторон жизни. Мир интересен маринизму своими внешними проявлениями, а не философской глубиной.

Кроме традиционной формы сонета, маринисты используют множество комбинированных метрических форм, горацианскую и ронсардианскую канцонетты. Содержание часто заслоняется формой, устремленной к софистическому остроумию и аллегорическим образам, причудливым метафорам и сравнениям, к виртуозному стихосложению и словесной игре. Основным требованием выдвигается музыкальность поэзии, когда все элементы композиции поставлены в зависимость от звучания слова, от его воздействия на слух.