“Маленький человек”; – литературный тип Гоголя

“Маленький человек”; – литературный тип, сложившийся в русской реалистической литературе 1830-1840 годах, бедный чи­новник, “винтик”; огромной бюрократической машины. Он стоит на низшей ступени социальной лестницы, духовный мир его скуден и малоинтересен. Такой герой уже появился в образах Самсона Вы­рина из “Станционного смотрителя”; и Евгения из “Медного всад­ника”; Пушкина, который изображает “маленького человека”; с гу­манистических позиций. Гоголь в “петербургских повестях”; продолжает и развивает эту

традицию.

Особенностью гоголевской трактовки темы “маленького человека”; является сочетание гумани­стического пафоса и христианских мотивов в изображении героев, вызывающих сочувствие, жалость, грусть, и гротеска, приводящего к неоднозначности оценки их личных качеств. Часто писатель ис­пользует при этом образы-символы (шинель) и фантастику (само­стоятельно живущий нос, говорящая собачка, призрак, срывающий с чиновников шинели).

С наибольшей силой тема “маленького человека”; звучит в гого­левском шедевре – повести “Шинель”; (1842), ставшей своеобраз­ным символом гоголевской школы

в русской литературе. Тема по­вести – человеческое страдание, вызванное невозможностью существования в бездуховном обществе, где происходит стирание, нивелирование личности, где все решает звание и чин. Герой по­вести Акакий Акакиевич Башмачкин стоит внизу бюрократической системы. Он “вечный титулярный советник”; – чиновник 9-го клас­са (всего их было 14).

Все художественные средства, которые ис­пользует Гоголь (портретное описание, изображение деталей обста­новки, в которой живет его герой, развитие сюжета и т. д.), служат одной цели: показать неизбежность превращения человека, пусть и “маленького”;, в ничто. Гоголь подчеркивает типичность, обыден­ность такой ситуации: “В одном департаменте служил один чинов­ник…”;. Кажется, автор отказывает своему герою во всем – в чувст­ве собственного достоинства, в желании бороться за свою честь, в любви, – практически во всем, что делало бы Акакия Акакиевича неповторимой личностью, человеком со своим лицом.

Жестокий и равнодушный мир канцелярских бумаг превратил человека в ма­ленький винтик огромной бюрократической системы.

Этой бездушной системе и противопоставляет Гоголь историю жизни своего героя. Не случайно он до предела заостряет тему ос­кудения личности “маленького человека”;: даже малейшее творче­ское действие – переписать бумагу, изменив в ней грамматическое лицо, – оказывается не под силу ему, всю жизнь занятому чисто механической работой, самого его превратившей в какой-то меха­низм. Но неожиданно в истории с шинелью проявляется то, что ка­жется сначала совсем исчезнувшим в этой пародии на человека.

Сюжет повести строится так, что от рассказа, похожего на извест­ный в то время анекдот о бедном чиновнике, потерявшем ружье, на которое он долго копил деньги, автор переходит к разговору о чело­веческой личности. Не только пожалеть, посочувствовать до край­ности униженному человеческому существу призывает нас Гоголь, – это все же взгляд свысока. Он хочет другого: чтобы мы признали в Акакии Акакиевиче “брата своего”;, то есть равного себе. “Я брат твой”;, – слышится молодому чиновнику как мольба, просьба, об­ращенная к нему Башмачкиным, над которым издеваются сослу­живцы.

Это слова из Евангелия, отражающие одну из основ хри­стианской нравственной позиции: все люди – братья. Это мольба того, кто был обделен в жизни братской любовью, теплом, внима­нием, а потому оказался заточенным в своем скудном мирке.

Очень странным кажется на первый взгляд внутренний мир этого “маленького человека”;. Но в нем есть свои законы, свои про­порции, которые по сравнению с большим миром – внешним – и кажутся фантастическими. Только в таком мире шинель – пред­мет одежды – могла стать “приятной подругой жизни”;.

Более того, в ней, в конечном счете, и сосредоточилось все, что, казалось, безвоз­вратно потеряно в “титулярном советнике”;: способность к самопо­жертвованию, целеустремленность в достижении цели, радость, лю­бовь, чувство собственного достоинства, боль и страдание – все то, что присуще человеческой личности. Вот почему потеря шинели – это подлинно человеческая трагедия, увидеть которую помогает нам писатель.

Но оказывается, что и у противостоящего “маленькому человеку”; “значительного лица”; тоже есть своя трагедия – ведь в этом без­душном бюрократическом мире он также теряет свое подлинное человеческое лицо. И опять писатель показывает, что важен не “генеральский чин”;, а то, что лежит за его пределами, составляет сущность человеческой личности. Генералу не чуждо сострадание, а сердцу его “доступны многие добрые движения”;. Вот только “чин весьма часто мешал им обнаруживаться”;.

И в этой ситуации требу­ется, как и в истории Башмачкина, нечто фантастическое, чтобы человеческое лицо “выглянуло”; из-за скрывающего его чина. Так возникает фантастический финал повести – история о призраке, срывающем шинели со значительных лиц, а вся повесть в целом оказывается не только социальным обличением существующей сис­темы, но и произведением-загадкой, которое ставит “вечные”; во­просы: что такое человек? как и зачем он живет? с чем сталкивает­ся в окружающем его мире? Вопросы эти остаются открытыми, как и финал повести. В конце концов призрак находит именно того ге­нерала, который послужил причиной гибели Акакия Акакиевича, срывает с него шинель и навсегда исчезает.

Но кто такой этот при­зрак? Может быть, это мертвец, мстящий за обиду живого человека или больная совесть генерала, создающего образ обиженного им человека, ушедшего из жизни. А может, это художественный при­ем, “причудливый парадокс”;, как считает В. Набоков, утверждая, что “человек, которого приняли за бесшинельный призрак Акакия Акакиевича – ведь это человек, укравший у него шинель”;. “При­видение вдруг оглянулось и, остановясь, спросило: “Тебе чего хо­чется?”; – и показало такой кулак, какого и у живых не найдешь”;.

Так вместе с усатым привидением уходит в темноту и весь гротеск, разрешаясь в смехе. Но остается вопрос, поставленный писателем перед читателями – современниками и потомками: как в этом аб­сурдном, бездушном мире человек может отстоять свое подлинное лицо, сохранить живую душу? Ответ на него сам Гоголь будет ис­кать до конца своей жизни, пройдя через сомнения, открытия, па­дения и взлеты.