Любовь патриархального мира в пьесе Островского “Бедность не порок”

История любви приказчика Мити и Любы Торцовой разворачивается на фоне жизни купеческого дома. Островский в очередной раз восхитил своих поклонников замечательным знанием мира и удивительно ярким языком. В отличие от ранних пьес, в этой комедии есть не только бездушный фабрикант Коршунов и кичащийся своим богатством и силой Гордей Торцов.

Им противопоставлены любезные сердцам почвенников простые и душевные люди – добрый и любящий Митя и промотавшийся пьяница Любим Торцов, оставшийся, не смотря на свое падение, хорошим человеком. Характерно,

что комедия, как и большинство пьес этого времени, завершается счастливым соединением влюбленных и победой добра над злом.

Чернышевский и Добролюбов считали “Бедность не порок” слабой пьесой, а ее счастливый конец – не воспеванием народной широты и доброты, а приукрашиванием реальной, куда более мрачной действительности.

Новаторство пьесы Островского ярко проявилось в постановке Малого театра, в частности, в исполнении роли Любима Торцова знаменитым актером Провом Садовским. В то же время, как среди читателей, так и среди зрителей и даже среди актеров находились люди, которых шокировала

и отталкивала излишняя жизненность творчества драматурга. Великий актер М. С. Щепкин, хотя и высоко ценил талант Островского, но возражал против постановки пьесы в Малом театре, считая, в частности, роль пьяницы и забулдыги Любима Торцова слишком “грязной”.

Многие присоединялись к этому мнению, полагая, что мир купцов и приказчиков, крючкотворов и пьяниц не достоин сценического воплощения, даже самого талантливого.

В самом конце царствования им. Николая I Островский создает своеобразную патриархальную утопию в пьесах москвитянинского периода.

Для москвитянинцев была характерна сосредоточенность на идее национальной самобытности, которая разрабатывалась ими преимущественно в сфере теории искусства, особенно проявляясь в интересе к народной песне, а также к допетровским формам русского быта, сохранявшимся еще в среде крестьянства и патриархального купечества. Патриархальная семья представлялась моделью идеального общественного устройства, где отношения между людьми были бы гармоничны, а иерархия основывалась бы не на принуждении и насилии, но на признании авторитета старшинства и житейского опыта. Последовательно сформулированной теории или, тем более, программы у москвитянинцев не было.

Однако в литературной критике они неизменно защищали патриархальные формы и противопоставляли их нормам “европеизированного” дворянского общества не только как исконно национальные, но и как более демократичные.

Островский и в этот период видит социальную конфликтность изображаемого им быта, показывает, что идиллия патриархальной семьи чревата драмой.