Лужин самый ненавистный Достоевскому образ в романе
Лужины – это гиены и шакалы, питающиеся кровью обезоруженных, беззащитных, трупами павших. Без Лужина картина мира после поражения в “Преступлении и наказании” была бы неполной, односторонней. Лужин понимал, что в пореформенной обстановке, в нарождающемся капиталистическом обществе адвокатура обещает й 351 жирные куски, и почетное положение рядом с первыми людьми потускневшей дворянской элиты: “… после долгих соображений и ожиданий, он решил наконец окончательно переменить карьеру и вступить в более обширный круг деятельности,
Одним словом, он решил попробовать Петербурга”.
Лужину сорок пять лет, он человек деловой, занятой, служит в двух местах, чувствует себя достаточно обеспеченным, чтобы завести семью и дом. Лужин решил жениться на Дуне, потому что понимал: красивая, образованная, умеющая себя держать жена может очень помочь его карьере.
Равенство он понимал по-своему. Он хотел стать равным с более сильными, с вышестоящими. Людей же, которых он обогнал на жизненном пути, он презирал.
Мало того, он хотел
Ум у Лужина был коротенький, слишком определенный, ум практически-рационалистический, копеечно-расчетливый, лишенный интуиции и не считающийся с соображениями сердца, чурающийся незнаемого и всего того, что не складывается, как костяшки на счетах.
Он подловат, не брезглив морально, сеет сплетни и выдумывает сплетни. Лужин не понимает ни бескорыстной честности, ни благородства. Разоблаченный и выгнанный Дуней, он полагает, что может еще все поправить деньгами.
Ошибку свою он видел преимущественно в том, что не давал Дуне с матерью денег. “Я думал их в черном теле попридержать и довести их, чтоб они на меня как на провидение смотрели, а они вон!.. Тьфу!.. Нет, если бы я выдал им за все это время, например, тысячи полторы на приданое да на подарки… так было бы дело почище и… покрепче!”
Ум Лужина весь ушел в собственность, в сколачивание капиталов, в делание карьеры. Выскочка, нувориш, и он по-своему ломал старую патриархальную цельность, и он себя причислял к “новым людям” и думал оправдать свою грязную практику современными теориями. Лужин называл себя человеком, разделяющим убеждения “новейших поколений наших”. Его надежды на успех в самом деле были связаны с видоизменившимися временами, и понятно почему: в старой Руси, с ее крепостническими правами, привилегиями, традициями, да и дворянскими нормами чести и облагороженного поведения, ему нечего было делать и не на что было рассчитывать.
Лужин – человек того лагеря, к которому принадлежал франт, преследовавший на бульваре обманутую и обольщенную девушку. И даже хуже.
Франт был обуян похотью, Лужин – страстью к наживе, он действовал по строгому расчету выгод и невыгод, по которому побить или сожрать человека ему ничего не стоило. Лужин оклеветал Соню и обвинил ее в краже, чтобы устроить свои дела, чтобы дискредитировать Раскольникова и вернуть себе “этих дам”.
В мелодраматической и в то же время трагической сцене рассерженный, возмущенный Лебезятников разоблачает подлость Лужина… Разумихин говорит Дуне: “Ну, пара ли он вам? О, боже мой!”
Лужина нельзя недооценивать. Достоевский отвел ему большую роль в образно-семантической системе романа. Лужин – ключ к пониманию сущности действительности, складывавшейся после поражения революционно-демократического движения шестидесятых годов на почве начавшихся буржуазных реформ.
Семья Мармеладовых, семья Раскольниковых, девушка, “попавшая в процент”, свидетельствуют о той доли скорби и страдания, в которой пребывает большинство, лучшие, милые и беззащитные, трудом и самоотверженностью которых держится мир.
В великолепной романной вязи, образующей все перипетии и все житейские мелочи скандала, разразившегося на поминках Мармеладова, Раскольников постигает: “Этот человек очень зол…”, зол и жесток всеми жестокостями породившей его действительности.
В лице Лужина мир предстает Раскольникову не просто как злодей, которого можно заклеймить, а в иных случаях и привлечь к ответственности, согласно юридическим параграфам, а как покупатель мертвого и живого товара, действия которого безукоризненны с точки зрения господствующего закона и царящей морали.