Литературная деятельность Одоевского

Владимир Федорович Одоевский (1804 – 1869). В. Ф. Одоевский – руководитель “Общества любомудров”, автор талантливых романтико-фантастических и сатирических повестей, один из образованнейших людей своего времени, философ-гуманист, находившийся в близких отношениях с декабристами и Грибоедовым, Пушкиным, Жуковским, Лермонтовым, Глинкой и многими другими деятелями русской культуры 30-60-х годов XIX в. .

Литературная деятельность Одоевского началась в стенах пансиона (“Разговор о том, как опасно быть тщеславным”, 1821), но популярность

его повести получили в 30-е годы. Тематика и поэтическая структура произведений Одоевского характеризуется большим разнообразием. В одной группе рассказов и повестей (“Бал”, 1833; “Княжна Мими”, . 1834; “Княжна Зизи”, 1839) Одоевский в непосредственной форме обличает высший свет, показывая мелочность его интересов, лицемерие и бездуховность. Здесь можно говорить о преобладании сатирико-реалистических интонаций.

Другая группа прозаических произведений посвящена изображению бюрократии, чиновничества, человеческого “двоемирия” в условиях борьбы за “выживание” (“Бригадир”, 1833;

“Сказка о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем”, 1833, и др.). В этих произведениях сатира Одоевского выражена в форме иносказания, гротеска, смыкаясь подчас с фантастикой. Реалистический план изображения соединяется с романтическим. Такая манера роднит его с Гофманом, Наконец, третью группу прозаических произведений составляют повести и романы Одоевского символико-философского плана (“Сегелиель”, 1839; “4338 год”, 1840; “Русские ночи”, 1844).

13 произведениях этого цикла усилены романтические элементы, преимущественная роль принадлежит фантастике, условно-аллегорическим образам, нередко приобретающим мистико-романтическую окраску. Однако для всех названных групп повестей и рассказов Одоевского характерно наличие острой аналитической мысли. Одоевского можно считать одним из родоначальников интеллектуальной прозы.

Одоевскому-прозаику присуще, как справедливо заметил Белинский, стремление “найти новые источники мыслей и новые формы для них” (VIII, 298). Отмеченная черта наглядно проявилась в сатирико-аллегорических и философско-фантастических повестях Одоевского. В этом роде литературного творчества он опережал свое время, что в полной мере не оценено и по сию пору.

Разумеется, не все приемлемо здесь у писателя: увлечение мистическими персонажами (“Саламандра”, замысел 1838 г.), а также утопическое представление о будущем как “усовершенствованной монархии”, где противоречия между людьми успешно регулируются “министерством примирения” (“4338 год”). Но это частные моменты. Большинство же художественных аллегорий, в особенности сатирических, заключает и себе емкую характеристику общественных аномалий.

Аллегорическая фантастика Одоевского заключала в себе острый обличительный смысл.

Общественно-этические идеалы Одоевского наиболее полно выражены в его философско-фантастических повестях и рассказах, многие КЗ которых были включены впоследствии в сборник под названием “Русские ночи” (1844). В сборнике собрано десять новелл, созданных в разные годы и объединенных не событиями, а, как сказано в неоконченном предисловии, “мыслью, естественно развивающейся в бесчисленных лицах”. Композиционным обрамлением книги явились философские беседы трех любознательных юношей: идеалиста Фауста, шеллигианца Ростислава и рационалиста Виктора.

Используя характерную для философской прозы форму монологов и бесед, Одоевский предлагал свое решение вопросов, волновавших прогрессивную общественность 30-х годов. “Книга Одоевского “Русские ночи”,- записал Кюхельбекер в своем дневнике, одна из умнейших книг на русском языке. Сколько поднимает он вопросов! Конечно, ни один почти не разрешен, но спасибо и за то, что они подняты,- и в русской книге!”

Центральные идеи “Русских ночей” связаны с утверждением четырех стихий человеческой жизни: науки, искусства, любви и веры как основы прогресса и разумного человеческого существования. Гармоническое сочетание этих стихий, по мысли Одоевского, есть высший идеал, стремление к которому может дать человеку ощущение счастья. Уточняя свое понимание сущности человеческой жизни, писатель приходил то к глубоким и перспективным выводам, то к спорным, а порой откровенно мистическим. В этом заключалась противоречивость его философской концепции.

Однако ее художественное воплощение всегда оказывалось оригинальным и поучительным.

В новелле “Город без имени” (1839) Одоевский, используя фантастику как литературный прием, раскрывает губительное влияние бездуховности, вред утилитаризма. Жители безымянного фантастического города, следуя учению одного из своих молодых пророков, договорились руководствоваться только соображениями собственной пользы, отбросив общие интересы, религию, искусство и даже совесть. Мальчики уже с двенадцати лет начинали откладывать деньги для будущих торговых операций, девушки вместо романов читали трактаты о прядильных машинах, в семействах не было “ни бесполезных шуток, ни бесполезных рассеяний,- каждая минута была разочтена…- жизнь беспрестанно двигалась, вертелась, трещала”.

Театры были оставлены только такие, которые доказывали, что “польза есть источник всех добродетелей”. Последствия такого голого практицизма, господства коммерческих интересов оказались плачевными: наука и искусства “замолкли совершенно”, промышленность “тянулась по старинной избитой колее и не отвечала возросшим требованиям”, перед человеком предстали “неожиданные, разрушительные явления природы”, между людьми начались раздоры, исчезла нравственность, музыка превратилась в “однообразную стукотню машин”, живопись превратилась в “черчение моделей”.

Голод и смятение привели к всеобщим беспорядкам: одни сословия изгоняли других, “брат убивал брата остатком плуга, из окровавленных рук вырывал скудную пищу”. Землетрясения “завершили начатое людьми”: город был разрушен, оставшиеся в живых удалились в леса и одичали. Таким образом, разгул эгоистических страстей, отказ от общих интересов и нравственных целей может, как убедительно показывает Одоевский, привести человечество к краху.

Аллегории Одоевского полемически направлены против теории английского буржуазного экономиста Бентама (конец XVIII – начало XIX в.), провозгласившего достижение личного благополучия основой всеобщего процветания. Убийственная критика частнособственнического прагматизма, данная в книге Одоевского, может быть отнесена ко всей капиталистической системе.

Не принимая сугубо деловых, тем более меркантильных стимулов, Одоевский выступал за развитие творческих начал в человеке. Отсюда постоянное внимание к искусству, которое в его повестях предстает как сфера борьбы за благородные идеалы (“Последний квартет Бетховена”, 1830, и др.).

Ярким образцом художественной футурологии явился роман Одоевского “4338 год”. Писатель попытался в романтическом плане приоткрыть завесы будущего, отдаленного на две с половиной тысячи лет. Люди к этому времени будут передвигаться, как описывает Одоевский, не на лошадях, а в аэростатах, найдут способ сообщения с Луной, которая станет “источником снабжения” Земли.

На самой Земле огромные машины будут “вгонять горячий воздух в трубы”, по ним он пойдет “в дома и крытые сады”, появится “эластичное стекло” и т. д. Некоторые предположения, казавшиеся в годы Одоевского фантастическими, уже сбылись, хотя в целом картина будущего, нарисованная писателем, сохраняет свой утопический смысл.