Литература Германии в послевоенный период
С момента своего возникновения группа “47” была объединением единомышленников. Но это сходство было в первую очередь идеологического, антифашистского порядка и вовсе не исключало эстетического плюрализма. Каждый член группы, будучи самодостаточной личностью в творчестве, находился в то же время в постоянных поисках новых выразительных средств.
В этом смысле внутри членов группы шли постоянные споры, дискуссии вокруг тех или иных течений, направлений, которые в конечном счете сводились не просто к формальному экспериментаторству,
С одной стороны, как выразился Рихтер, “группу “47” создавали не литераторы, а политически ангажированные публицисты с литературным честолюбием”, а с другой, неся в себе функции творческой мастерской на протяжении многих лет, группа “47” представляла особую ценность. Хотя группа не афишировала себя и все ее собрания проходили в местах, удаленных от больших городов, но многие взоры были обращены к ней. Авторы группы “47” входили во все детали окружающей их жизни и вскоре почувствовали атмосферу некой успокоенности, начинающегося забвения недавних трагедий
В творчестве ведущих художников группы проблема “вины и ответственности”, звучащая и ранее, начинает обретать иной оттенок. Так, в рассказе Андерша “Кругосветное путешествие на немецкий лад”, герой – “маленький человек”, обыватель Циммерман, торговец вином. Хотя действие отодвинуто в далекое прошлое – конец XIX начало XX в., ситуация, в которой оказывается главный персонаж, знаменательная.
Циммерман, бесконечно вовлекаемый в какие-то карательные действия – то в подавление “боксерского восстания” в Китае, то в экспедиции с той же целью в Африке, бездумно участвует в них, нисколько не заботясь о нравственных, человеческих сторонах этих актов. Его беспокоит только то, что из-за этого отодвигаются планы стать владельцем винного погреба.
Экономическое возрождение ФРГ постепенно насаждало этот дух забвения и давало почву для новых амбициозных устремлений неофашистов. В литературе 50-х годов это отражается двояко. С одной стороны усилением литературы модерна, с другой начавшимся процессом сближения литературы группы “47” с писателями внешней эмиграции.
Такая тенденция в литературе, когда не согласные с государственной политикой буржуазные демократы, политические публицисты и просто честно мыслящие интеллигенты уходили в “литературную эмиграцию”, была весьма продуктивна. Как писал американец Курт Воннегут, исходя из той же ситуации в США в начале 70-х годов: “Хотя и верно, что нашим беллетристам не удалось изменить ход войны во Вьетнаме, у нас есть основание подозревать, что мы отравили умы многих тысяч, а может быть, и миллионов американцев. Мы надеемся на то, что благодаря этому на них впредь уже нельзя будет положиться…
Наше влияние распространяется медленно и незаметно и касается преимущественно молодежи… Но оно будет весьма ощутимо, когда те, кто слушает нас сегодня, приобретут силу и влияние”.
В этом смысле вклад писателей группы “47” в борьбе за свержение коалиции ХСС/ХДС в 1969 г. в том и заключался, чтобы “отравить умы многих тысяч, а может быть, и миллионов западных немцев, и это обстоятельство нельзя сбрасывать со счетов при оценке деятельности группы”.
Что же касается тенденции в сторону модерна в литературе ФРГ 50-х годов, то это выражается в применении художественных средств европейского и американского модерна 20-40-х годов на немецкой почве.
Особого внимания заслуживает тема творчества Кафки, его влияния прямого или опосредованного на многих писателей и группы “47” и вне ее. Тут не обошлось и без эпигонства и внешнего подражания тому, кому суждено было стать знаковой фигурой ХХ и XXI веков.
По верному замечанию В. Кеппена, Кафке невозможно подражать: “Кафка не является создателем школы, литературного направления, у него нет никакого стиля, который следовало бы развивать… Кафка – это мышление, чувство, страх, биение сердца, молния, несбыточная надежда, рай, который можно лишь выдумать, вспомнив об изгнании оттуда” .
Во многих случаях увлечение Кафкой не выходило за рамки подражания внешней стороне его творческой манеры, но в случае с серьезными художниками это шло от совпадения с ним духовного состояния мыслящей личности в атмосфере “злосчастного столетия”. И тогда проза наполнялась новой поэтикой, “подвижностью” художественных средств.
И сатирическая парабола Шнурре, и антиутопические элементы в произведениях Йенса, и экзистенциальная идея абсурдности бытия в рассказах И. Айхингер – это выражения того состояния мира, которое может быть отражено новыми средствами постижения иррациональных сторон жизни.
В этот период внутри писателей “группы 47” наблюдается деление на старшее поколение, проводящее линию “литературы прорубки”, и молодое, склонное к модернистской эстетике. Но постепенно, по велению времени, становится очевидным, что движущей силой многих произведений уже является не социально-политический, а человеческий фактор, трактуемый метафизически. Возникшее внутри группы разногласие было связано, несомненно, сменой политических и эстетических ориентиров, вызванных серьезными изменениями в социально-политическом развитии ФРГ.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...