Лермонтовское понимание темы поэзии
Усвоив пушкинское представление о высоком назначении поэзии, Лермонтов подхватил прежде всего мотив одиночества и непонятости поэта среди светской толпы. Противопоставление поэта обществу, его окружающему, было естественно для романтика, каким являлся Лермонтов. Отверженность среди светской толпы – излюбленный мотив Лермонтова с самого раннего творчества.
Еще будучи шестнадцатилетним юношей, он пишет: “Пускай поэта обвиняет / Насмешливый, безумный свет, / Никто ему не помешает, / Он не услышит мой ответ”. Откликаясь на величайшую
Те же мотивы прослеживаются и в стихотворении
Лермонтовский пророк, по завету Бога, отправляется в мир, чтобы “глаголом жечь сердца людей”. И что же? – “Провозглашать я стал любви / И правды чистые ученья: / В меня все ближние мои / Бросали бешено каменья”, Поэту нет места среди людей. В стихотворении Лермонтов как бы подхватывает мотив позднего Пушкина: творчество возможно лишь вдали от суетного света, на лоне природы.
Эта идея соединения поэта с природой была также органична Лермонтову-романтику. Природа, как и поэт, еще живет по законам Бога, чего нельзя сказать о человеческом обществе: “Завет Предвечного храня, / Мне тварь покорна там земная; / И звезды слушают меня, / Лучами радостно играя”.
Однако и Лермонтов не отрицает высокого общественного назначения поэзии, он лишь скорбит о том, что “в наш век изнеженный” это назначение утратилось. В стихотворении “Поэт”, аллегорически уподобляя поэзию кинжалу, Лермонтов восклицает: “Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк! / Иль никогда, на голос мщенъя / Из золотых ножон не вырвешь свой клинок, / Покрытый ржавчиной презренья?..” (Заметим, кстати, что Лермонтов нашел очень интересное и продуктивное сопоставление поэзии с оружием; им будут пользоваться впоследствии многие поэты – достаточно вспомнить, например, Маяковского.)
Лермонтовское понимание темы поэзии – это понимание Поэта-романтика, который выше всего ценит свою независимость и гордое одиночество среди толпы.