Краткое содержание: Война и мир, Том четвертый, Часть 2

Часть II

В начале второй части идут философские раз­мышления Толстого. “Для человеческого ума недо­ступна совокупность причин явления.

Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнув­ши в бесчисленность и сложность условий явления, из которых каждое отдельно может представлять­ся причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения (чуть дей­ствия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов,

потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом мес­те, – исторических героев.

Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убе­диться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно ру­ководима”.

После Бородинского сражения; после того, как французы заняли Москву; после сожжения Мос­квы, в войне 1812 г. огромное значение имело дви­жение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю. Это был так на­зываемый фланговый марш за Красной

Пахрой. Гениальность русских полководцев была несом­ненна.

Все происходило следующим образом: на сове­те в Филях было решено отступать по прямому направлению назад, а именно по Нижегородской дороге. Но в силу целого ряда причин случилось так, что русская армия отклонилась к югу и пе­решла с Тульской на Калужскую дорогу, к Тару­тину.

Наполеон прислал к Кутузову посыльного с прось­бой о мире. Но письмо теперь не имело особого зна­чения.

В это время уже произошел целый ряд измене­ний в русской и французской армиях. Преимущест­ва были уже на стороне русских войск.

Русская армия была под началом Кутузова и го­сударя. Российский император составил подробный план войны еще до сдачи Москвы. Этот план был дан Кутузову для руководства. В штабе армии шла борьба между партиями.

Требования государя, а также начальника штаба заставили Кутузова 4 октября подписать диспозицию.

Эта диспозиция была отослана для исполнения генералу Ермолову. Но генерал в тот момент как раз развлекался.

Кутузов сознавал, что ему придется руководить сражением, которое не одобрял. Наутро он отпра­вился к тому месту, где в скором времени должны были собраться наступающие колонны. Пока шли приготовления, солдаты варили кашу, рубили дро­ва и делали другие дела.

Офицер доложил Кутузову, что не было прика­за о наступлении. Наступление началось через день. Когда появились казаки, у французов случилась паника.

“Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды ни­кто не слушал.

Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, зна­мена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы”.

Другая колонна должна была напасть на фран­цузов. Однако Кутузов не отдавал приказа насту­пать. Когда Кутузову сообщили об отступлении войск Мюрата полководец начал наступление.

Однако Кутузов через каждые сто шагов оста­навливался на три четверти часа. Сражение при­несло Кутузову славу и алмазный знак. Началь­ник штаба Бенигсен получил алмазы и сто тысяч рублей.

Наполеон мог остаться в Москве на зиму, так­же он мог идти на Петербург или Нижний Новго­род. Он мог идти назад, севернее или южнее, т. е. следовать за Кутузовым. Однако Наполеон при­нял неверное решение.

Он решил остаться до ок­тября в Москве. При этом он дал своим войскам возможность грабить город. Потом Наполеон решил выйти из Москвы, идти назад на Можайск по разоренной Смоленской дороге.

Это было очень глупым решением. Впоследствии это стало оче­видным.

Наполеон установил в Москве конституцию, уч­редил муниципалитет.

Он обращался к жителям города, призывал их к порядку и дисциплине. Он призывал москвичей возвращаться домой.

В город были приглашены торговцы. Наполеон лично разъезжал по улицам и обращался к жи­телям с утешительными речами.

Александр не принял послов Наполеона с пред­ложением о мире.

После того как были казнены мнимые поджи­гатели, Москва продолжала гореть. Сгорела дру­гая половина города.

В Москве не прекратились грабежи, даже зап­реты и угрозы не действовали.

В Москве не удавалось возобновить богослуже­ние. Исполнить волю Наполеона пробовали неко­торые священнйки, но ничего из этого не вышло. Практически все церкви были разграблены. Из Москвы исчезли ремесленники.

Крестьяне жесто­ко расправлялись с комиссарами.

Пребывание в Москве было пагубным для фран­цузов. Войска все больше и больше распадались и гибли.

“Положение всего войска было подобно положе­нию раненого животного, чувствующего свою поги­бель и не знающего, что оно делает”.

Пьер все еще оставался в плену у французов. Он был в тяжелом положении. “Одеяние его со­стояло теперь из грязной продранной рубашки, солдатских порток, завязанных для тепла вере­вочками на щиколотках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изме­нился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и си­лы, наследственной в их породе.

Борода и усы об­росли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчави­лись теперь шапкою. Выражение глаз было твер­дое, спокойное и оживленно-готовое, такое, како­го никогда не имел прежде взгляд Пьера.

Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, го­товой на деятельность и отпор подобранностью”.

Несмотря на все испытания, которые довелось вынести Пьеру в плену, он “получил спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремил­ся прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородин­ском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в виде, в геройском подвиге самопожертвования, в роман­тической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве”.

“Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, толь­ко несколько иначе понимая мысль князя Анд­рея”. Тот говорил о том, что счастье бывает толь­ко отрицательное. Пьер был с этим согласен. “Отсутствие страданий, удовлетворение потреб­ностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека.

Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслаждение еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, теп­ла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос”.

В начале октября Наполеон снова отправил к Кутузову парламентера. Но ответ был таким же, о мире не могло быть и речи.

Вскоре стали поступать сведения о бегстве французов. В партизанском отряде Дорохова ста­ло известно о движении французов. После этого Кутузову предложили идти в атаку.

Кутузов от­правил генерала Дохтурова.

“10 октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остано­вился в деревне Аристове, приготавливаясь в точ­ности исполнить отданное приказание, все фран­цузское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повер­нуло на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших от­ряда Фигнера и Сеславина.

Вечером 11 октября Сеславин приехал в Арис­тове к начальству с пойманным пленным фран­цузским гвардейцем. Пленный говорил, что войс­ка, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы”.

Об этом сообщили в штаб, дежурному генера­лу. Кутузов спросил у Болховитинова: “Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так?..

Говори, говори скорее, не то­ми душу”.

Когда Кутузов услышал подтверждение, то по­вернулся к красному углу избы, к образам: “Гос­поди, Создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спа­сена Россия. Благодарю тебя, господи!” Кутузов заплакал.

“Со времени этого известия и до конца кампа­нии вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьба­ми удерживать свои войска от бесполезных на­ступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом”.

“Кутузов везде отступает, но неприятель, не до­жидаясь его отступления, бежит назад, в против­ную сторону”.

Один раз Наполеон практически оказался в ру­ках казаков. “И под влиянием страха, которого он набрался от казаков… отдал, как говорят истори­ки, приказание об отступлении назад на Смолен­скую дорогу”. “Французы с поразительной энер­гией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели”. “Каждый из них желал толь­ко одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий”.

“Когда определилось направление бегства фран­цузской армии по Смоленской дороге”, тогда “все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, все требовали наступления”.

“Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) упо­треблял на то, чтобы противодействовать наступ­лению”.