Краткое содержание Поднятая целина в сокращении (Шолохов М. А.)

Вечерело. Шел январь 1930г. В хутор Гремячий Лог, со стороны степи прискакал всадник.

О том, как проехать к куреню Якова Лукича Островного, подсказали прохожие. Хозяин, окинув оком приезжего, признал в нем прежнего знакомца: «Батюшки! Господин есаул! Какими судьбами…?»

Это был Половцев — командир Островного во времена гражданской и первой мировой.

Отужинав стали думать. Лукич слыл в здешних краях большим хозяйственником, человеком умным и осторожным.

Стал рассказывать приезжему о том, как вернулся в родной, полуразрушенный

дом, в двадцатом году, оставив все нажитое у Черного моря. Работал не покладая рук. Все зерно в первый же год было отнято по продразверстке, после очередь дошла и до других продуктов.

Сдавал и масло, и мясо, и хлеб, и птицу, а уплаченных им налогов так и вовсе не сосчитать. Теперь же новая неурядица. Ходят слухи, что, мол прибыл из района человек, который будет насильно каждого в колхоз загонять. Теперь видать, все, что нажито непосильным трудом, в общину отдать придется? «Сопротивляться нужно!

Сопротивляться и бороться…», — многообещающе отвечает Половцев. И тут же агитирует за вступление в «Союз

освобождения родного Дона», на что Яков Лукич покорно соглашается.

Человека, о котором он рассказывал, звали Семен Давыдов, в прошлом матрос и слесарь, приехавший сюда проводить коллективизацию. Первым делом он провел сборы промеж гремяченской бедноты и активно настроенных хуторян. Все как одни из присутствующих вступили в колхоз и хором утвердили список кулаков, у которых конфискуют имущество, а самих выдворят из жилья.

Заминка возникла, когда обсуждали кандидатуру Тита Бородина. Бывший красный партизан, а ныне секретарь хуторской ячейки партии, Макар Нагульнов, объяснял Давыдову, что Тит из бедноты. Одним из первых вступил в ряды красногвардейцев, а после войны принялся за восстановления хозяйства. Работал круглые сутки, заработал грыжу.

Благодаря непосильному труду начал постепенно богатеть, хотя его и уговаривали дождаться прежде мировой революции. Тем, кто уговаривал, отвечал: «Я был никем и стал всем, за то и воевал!»

Давыдов ответил четко: «Был партизан — хвала ему за это, кулаком стал — уничтожить!»

Раскулачивание происходил на следующий день, и сопровождалось неумолкающим плачем, выселяемых, жен и детей. Сельский голова, Андрей Разментов, поначалу даже не хотел принимать в этом участие, но Давыдов его переубедил.