Краткий пересказ “Матренин двор” Солженицын

Пересказ.

Рассказ открывает своеобразное предисловие. Это не­большое сугубо автобиографическое повествование о том, как автор после смягчения режима в 1956 г. (после XX съез­да) уехал из Казахстана обратно в Россию. В поисках рабо­ты учителем Александр Исаевич оказался на Русском Севе­ре, где и осел на несколько лет в окрестностях поселка торфоразработчиков. На базаре этого поселка автор повстречал до­бродушную крестьянку, торговавшую молоком, которая по­обещала Александру Исаевичу найти жилье в одной из сосед­них деревень – Тальново.

Солженицыну

удалось поселить­ся у одинокой “бабки Матрены”. С этого момента личность автора отступает на задний план, и дальнейшее повествова­ние касается одной лишь Матрены Васильевны Григорьевой.

Сцену своего знакомства с Матреной автор начинает с описания убогого внешнего вида и более чем скромного внутреннего убранства избы этой женщины. Несмотря на нищету и кажущуюся убогость, ее дом воображается авто­ру самым красивым местом в деревне, а внутренность этого жилища несет в себе какой-то необъяснимый колорит.

За описанием дома следует рассказ о скромной и тихой жизни одинокой старухи.

Все, что есть у Матрены, – это покосившаяся избушка, криворогая коза в обветшалом са­рае, а также хромая (“колченогая”) кошка, мыши и тара­каны. Неожиданный квартирант поначалу пытался изве­сти противных насекомых, но затем оставил эти попытки и даже нашел такое соседство приятным: в шуршании тара­канов “не было лжи”, это была настоящая, кипучая жизнь, нисколько не похожая на угрюмую жизнь людей.

Еще у Ма­трены был огород, который ничего не родил, кроме мелкой картошки.

Бабке Матрене не везло в ту осень, и квартирант ста­рушки стал свидетелем многих ее “обид”. Из-за слабого, по­дорванного здоровья Матрену отпустили из колхоза, и она долго не могла оформить пенсию. Чиновники словно наме­ренно чинили этому всевозможные препятствия, гоняя ста­руху по два-три раза за разными бумажками то в сельсовет (в 10 км к западу), то в собес (в 20 км к востоку).

Старуха, по ее словам, совсем “иззаботилась”. Осень принесла с со­бой и многочисленные хлопоты по хозяйству. В первую оче­редь Матрене нужно было запастись торфом, чтобы топить печку.

Несмотря на то что непосредственно близ села велись торфоразработки, местным жителям топлива не давали. И точно так же, как когда-то крестьяне воровали лес у ба­рина, тальковские бабы таскали у треста торф: они ходили на разрабатываемые торфяники и там набивали мешки ку­сочками топлива, рискуя нарваться на неприятности. Дру­гой заботой Матрены было заготовить сена для козы. Как и при помещиках, при советской власти на все был свой хо­зяин: косить траву запрещалось и у путей, и в лесу, и в кол­хозе.

Оставалось промышлять этим лишь на островках по­среди болота.

Хотя бабку Матрену и отпустили из колхоза, она по – прежнему оставалась востребованной на разных работах. Старушка без возражений выполняла любую просьбу, чаще всего звучавшую в устах председателя или его жены (“пред­седательницы”) как приказ. Остальные женщины норо­вили уклониться от этой работы, поскольку у колхоза не было ни сельхозорудий, ни денег на оплату труда. Матре­на же никакого вознаграждения за свой труд не требовала.

Многие соседки не раз пользовались наивностью Матрены, уговаривая ее поработать на их огородах. После таких тру­дов старая Матрена всегда лежала пластом, но стыдилась вызвать врача, иначе в деревне осмеют – скажут: “Бары­ня!” Немного лучше жизнь старушки сделалась лишь в кон­це осени, когда ей наконец начали платить пенсию, что вы­звало зависть многих соседок. У “разбогатевшей” Матрены внезапно объявились три сестры, о которых автор прежде и не слышал.

Со временем Матрена и ее квартирант привыкли друг к другу, так что Александр Исаевич стал откровенным с ней. Впрочем, старушка не была любопытна: она редко задавала постояльцу вопросы, а многое понимала и сама, без поясне­ний. Автору же предстояло открыть для себя бабку Матре­ну. Все началось с визита Фаддея Мироновича Григорьева, просившего учителя (автора) за своего сына-“последыша”.

Впоследствии автор узнал, что Фаддей – брат мужа Матре­ны Ефима, пропавшего без вести на последней войне. Ока­залось, что Фаддей еще до Ефима просил руки Матрены, а когда получил отказ, стал искать себе в жены “вторую” Матрену, т. е. девушку с таким же именем. Александр Иса­евич иначе взглянул на Матрену, так что даже ее изба пока­залась ему теперь новой, не обветшавшей.

Фаддей вскоре появился вновь, в чем автор смутно по­чувствовал дурное предзнаменование. Если перед учите­лем Фаддей заискивал, изображая болезненного и старого человека, то теперь он как-то помолодел и вел себя дерзко: он грубо требовал у бабки горницу для своей (и в каком-то смысле ее) родни – молодоженов. Матрена покорно согла­силась, хотя внутренне очень сильно переживала.

Две неде­ли мужнина родня ломала горницу для перевоза в другую деревню. Все эти две недели длились душевные муки ста­рушки, которые усугублялись ссорой с сестрами и пропа­жей “колченогой” кошки.

По душевной простоте суетная Матрена вызвалась помо­гать с перевозом горницы подвыпившим трактористу и муж­ниным родственникам. Это привело к трагическим послед­ствиям: при переезде через железнодорожные пути люди по­пали под поезд, и Матрена, которая “вечно в мужичьи дела вмешивалась”, погибла. Квартиранту-учителю осталось только горько сожалеть о том, что “в день последний” он впервые повздорил с Матреной, причем из-за пустяка – из-за телогрейки.

А еще автору показалось, что Фаддей испол­нил давнюю угрозу погубить отказавшую ему Матрену.

Прощание с усопшей превратилось в борьбу мужниных и Матрениных родственников за оставленное старушкой наследство – козу и избу. В плаче этих людей у гроба автор усмотрел “холодно-продуманный, искони заведенный по­рядок”. Сестры Матрены винили в ее смерти мужнину род­ню и намекали на то, что избы те не получат.

Родня мужа отводила от себя вину и намекала на то, что насчет избы еще потягается. Только “вторая” Матрена “сбивалась” с этой политики и просто рыдала над гробом, за что все гнали ее прочь. После похорон состоялись поминки, на которых все пили и говорили о пустяках, изредка произнося что-нибудь в память о Матрене, но – без всякого чувства.

Рассказ заканчивается небольшим отступлением, в ко­тором вновь возрастает роль автора. Александр Исаевич со­общает о том, как переселился к одной из золовок Матрены и по неблагожелательным разговорам о старушке во второй раз открыл для себя эту удивительную женщину. В конеч­ном итоге автор укрепился в мысли, что именно на таких людях, как Матрена, держится русская земля.