КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ В РАННЕМ ТВОРЧЕСТВЕ ДЖ. ЛОНДОНА

Первый период творческого пути Лондона – это девяностые го­ды XIX века, когда писатель выходит на дорогу большого искусст­ва как автор рассказов об Аляске. В этих рассказах явственно на­метилась тяга к героической теме, свойственная писателю вообще. На данном этапе подвиг представлялся Лондону прежде всего выра­жением несокрушимой физической и духовной силы, естественно присущей могучей личности, утверждающей себя в упорной борьбе и с силами природы, и с людьми. Однако пафос северных рассказов Лондона, поражающих своими величественными

пейзажами, цель­ными характерами, открытыми ситуациями, не в борьбе за золото, а в борьбе за человеческие души: человек, совесть которого не за­мерзает даже тогда, когда термометр показывает пятьдесят граду­сов ниже нуля, – вот подлинный герой ранних рассказов Джека Лондона.

Высокие законы дружбы, чистой любви, самоотверженно­сти вознесены писателем над грубой преступной суматохбй обога­щения, о которой он пишет чаще всего с отвращением. Но было бы неверно видеть и острых противоречий Лондона, сказавшихся в его ранних рассказах (сильное влияние философии, которую он впиты­вал, пробираясь трудным путем

самоучки от одного модного авто­ритета к другому, от Спенсера к Ницше, толкало писателя в раз­ные стороны).

Вслед за Спенсером Лондон был подчас склонен считать рабочий класс “дном Человечества”, Куда всех неудачников и “слабых” сталкивают “сильные”, Путем “естественного Отбора” Пробившиеся к ключевым позициям жизни, к богатству и власти. Подкрепляя эту точку зрения философией Ницше, писатель считал, что мир – страшная и непрекращающаяся схватка сильных со слабыми, в ко­торой обязательно и всегда побеждает сильный. Надо только стать сильным, подмять под себя других, тех, кто слабее, – уж такова их участь.

Увлечению подобными идеями способствовало и влия­ние Киплинга (Лондон высоко ценил мастерство этого писателя). Отзвуки подобных взглядов дают себя знать в таком рассказе Лон­дона, как “Сын Волка”. Его герой – бесстрашный американец, уводящий индейскую девушку из вигвама ее отцов, побеждает ин-

Дейцев в силу того, что он существо якобы “высшего порядка*. В рассказе индейцы называются “племенем Воронов”. Конечно, и во­рон – смелый охотник и хищник, но куда же ему до волка!

Так в символике названий раскрываются “предрассудки* Лондона.

Однако герои лучших его произведений оказываются братьями в минуту беды, верными друзьями в час подвига, делят честно и последнюю корку, и горсть золотого песка, и смерть, которую они умеют встретить бестрепетно. Корни мужества героев Лондона ухо­дят в народные представления о человеческом благородстве, в на­родную этику. Она воскресает для Лондона на диком Севере, где, как в древние времена, человек и природа сталкиваются один на один в тяжелом, утомительном поединке.

Северные рассказы отражают и эволюцию взглядов Лондона. Так, например, все отчетливее звучит в них осуждение стяжатель­ства, все определеннее проступает мысль о том, что человек стано­вится зверем не только в тех случаях, когда ему приходится боро­ться за свою жизнь, но чаще, когда он ослеплен блеском золота. В северных рассказах нарастает и значение индейской темы.

Если в ранних рассказах индейцы – это клан “воронов”, оттесненных и ограбленных белыми “волками”, то постепенно в эпопее Лондона индейцы как бы выпрямляются, их благородные, цельные характе­ры противостоят хищности и вероломству белых стяжателей. Из несчастливцев, безропотно принимающих свою трагическую судь­бу, индейцы становятся воинами, мужественно пытающимися от­стоять былую свободу или отомстить белым пришельцам. Об этом повествует рассказ “Лига стариково.

Появляются рассказы, цели­ком посвященные жизни индейцев Севера.

Последним произведением раннего творчества Лондона можно считать роман “Морской волк” (1904). Сам Лондон настаивал на том, что за внешними чертами приключенческой романтики в “Морском волке” надо увидеть идейную сущность романа – борьбу против ницшеанства, критику того самого воинствующего индиви­дуализма, который был присущ молодому Лондону. Капитан Вульф Ларсен, “сильный человек” в ницшеанском понимании этого сло­ва, установивший на своем судне тиранический режим, терпит пол­ное моральное поражение, расплачиваясь жизнью за свои поступ­ки, продиктованные ницшеанским презрением к другим людям, слепой верой в себя как в исключительную личность.

Уже в ранних своих произведениях Лондон предстает перед на­ми как фигура, ищущая пути изображения человека. Многое мож­но объяснить в творчестве писателя, принять на веру или, напро­тив, отказаться. Вывод предоставляется сделать самому читателю; искусство молодого Лондона таково, что читатель должен пройти до конца по дороге, только намеченной для него автором.