Композиция и жанр романа “Лето Господне”

<

p>В основе композиционной модели романа Шмелева – круг. Принцип круговой композиции реализуется как на макроуровне (весь Роман), так и на микроуровне (отдельная глава), а также организует пространственно-временные отношения (хронотоп), систему образов и персонажей произведения. В центре этой замкнутой, “круглой Вселенной” – мальчик Ваня.
Время романа. Повествование строится в соответствии с православным церковным календарем. Кольцевая композиция романа отражает годовой цикл календарных праздников и обрядов: действие

не движется вперед, а как бы вращается по кругу, вслед за движением солнца.
Часть первая – “Праздники” – открывается первым днем Великого поста (“Чистый понедельник”). Мальчик с удивлением слышит, что в такой “особенный, строгий” день отец ругает приказчика – Василь Василича Косого. И лишь в последней главе первой части – “Масленица”, хронологически предшествующей эпизоду в кабинете отца, мы в подробностях узнаем о “провинности” Василь Василича. “Нельзя сердиться – Прощеный день.

Вот она, тишина поста. Печальные дни его наступают в молчанье, ночью, под унылое бульканье

капели”. Тишина поста, сменившая разгульное веселье масленицы, звон капели и слова покаянной великопостной молитвы святого Ефрема Сирина: “Господи Владыко живота моего…” – этим начинается, этим же и заканчивается первая часть романа.
“Вот пишу “Лето Господне благоприятно”. Праздники и как они в быту отражались, и ритм их – и во всем глубокий смысл: духовный, божественный, и космический, и душевность народная”, – так сам Шмелев определил идею произведения. Роман (бессмертное произведение) состоит из трех частей:
“Праздники”, “Праздники-радости”, “Скорби”. Части вторая и третья в сравнении с первой носят более личный характер. Если “Праздники” и “Праздники – радости” повествуют о жизни в вере, то “Скорби” – о смерти в вере, о том, как достодолжно подготовиться к смерти и принять истинно христианскую кончину.
Автобиографическому циклу Шмелева давали самые разнообразные жанровые определения. “Лето Господне” называли романом-сказкой, романом-мифом, романом-легендой, даже романом-грезой, подчеркивая тем самым силу творческого преображения действительности в произведении. Но “Лето Господне” – это еще и роман воспитания, так как его внутренний сюжет – это путешествие детской души, ее становление под влиянием повседневного общения с миром взрослых.
Фигура мальчика Вани – организующий центр всего романа, вокруг него строится, вращается тот мир, неотъемлемой частью которого является и он сам. Если время романа, как уже отмечалось, цикличное, замкнутое (действие движется по кругу), то модель пространства строится по принципу расширяющихся концентрических кругов. Эти круги включены друг в друга и неразрывно связаны между собой. Первый круг – самый маленький, являющийся для Вани центром его детской Вселенной, – это Дом.

Дом держится на отце. Отец – олицетворение живого, деятельного начала, пример жизни “по совести”. Второй круг – двор, Калужская улица. Фигуры приказчика Василь Василича Косого, няньки Домнушки, балагура Дениса, красавицы Маши выписаны Шмелевым мастерски и с любовью.

Каждый из героев при всей своей “типичности” и “обобщенности” незабываем и неповторим. Третий круг – Москва, “колодец русскости” (И. А. Ильин), душа России, с ее тенистыми садами, Москвой-рекой, бесчисленными храмами, древним Кремлем.

Москва у Шмелева предстает живым, одушевленным существом: она торгует, строится, гуляет, печалится, радуется и молится. Четвертый круг, объемлющий собой все другие, – это Россия. “Я слышу всякие имена, всякие города России. Кружится подо мной народ, кружится голова от гула. А внизу тихая белая река, крохотные лошадки, санки, ледок зеленый, черные мужики, как куколки.

А за рекой, над темными садами, – солнечный туманец тонкий, в нем колокольни-тени, с крестами в искрах, – милое мое Замоскворечье” (“Постный рынок”). Все эти расширяющиеся круги внешнего пространства вмещает внутреннее пространство памяти автора-повествователя.
Как уже говорилось, модель круга, организующая время и пространство “Лета Господня”, реализована и на уровне отдельных глав. Каждая глава может рассматриваться как самостоятельное произведение, одновременно связанное идейно и тематически с романом в целом. Композиция главы как бы в миниатюре повторяет композицию романа. Чаще всего повествование строится так: описываются события в доме или на дворе, затем Горкин объясняет Ване суть происходящего, после чего следует рассказ о том, как встречают праздник дома, в храме и во всей Москве.

Каждый описанный день являет собой целостную, самодостаточную модель бытия. Замкнутое пространство дома вбирает в себя бесконечность, один прожитый час – вечность, микромир – макромир. В романе это выражено емкой формулой, начертанной на священном “золотом листе”, который подарен Горкину: “Счастлив тот дом, где пребывает мир… где брат любит брата, родители пекутся о детях, Дети почитают родителей! Там благодать Господня…”
Фигура Михаилы Панкратыча Горкина, второго главного героя романа, наставника Вани (Горкина почитают все в доме, на дворе и даже в Москве), связывает, соединяет все композиционные круги. “Горкин! Человек старинный, заповедный”, помнящий еще прабабушку Устинью (она “сорок лет не вкушала мяса и день и ночь молилась с кожаным ремешком по священной книге”) – хранитель благочестия и родовой памяти. “Но какие же у него грехи? Он ведь совсем святой – старенький и сухой, как и все святые.

И еще плотник…” – думает Ваня, глядя на молящегося Горкина. Именно Ване, чья душа еще младенчески чиста и по-детски отзывчива, передает Горкин духовный опыт поколений: ему предстоит стать хранителем тех заветов и устоев, на которых искони держалась русская жизнь, когда “милый Горкин” уйдет туда, в ту жизнь, “где уже не мы, а души”.
Горкин не боится говорить с ребенком о смерти. “Память смертная”, не позволяющая человеку в суете дней забывать о душе (“Делов-то пуды, а она-то – туды”, – повторяет отец поговорку Горкина), – одна из главных христианских добродетелей. Старенькому Горкину выпадает на долю проводить в последний путь отца Вани. Но о смерти его самого в романе
Шмелева не сказано. Горкин умереть “не может”, как не может умереть дорогое сердцу Замоскворечье, как не может исчезнуть бесследно русский дух и сама Россия.
Циклическая, круговая композиция романа отражает глубинный смысл произведения. Идея прогресса, с ее устремленностью в будущее (а оно оказывается не таким светлым, как ожидают), пренебрежением ко дню сегодняшнему, обесценивает жизнь, выхолащивает ее. В своей книге Шмелев рассказывает о радостях и скорбях человеческого существования. “По-мни… по-мни-и…” – слышится Ване в звуке погребального колокола.

Помни о конечности, бренности земного пути, помни о своей бессмертной душе, не дай ей погрязнуть в суете повседневных дел и забот, радуйся Божьему подарку – жизни. “У Бога – всегда праздник. У Бога, что день, то и праздник” – гласит народная мудрость. Праздник – день святой: “в день свят суеты спят”. Праздник архаичен по своей сути, в нем – память поколений (недаром всякие революционные преобразования начинаются прежде всего с отмены старых праздников и объявления новых).

В праздник суета буден затихает, время замедляется, давая возможность и человеку остановиться, задуматься – прикоснуться к Вечности. Праздник был до нас, есть при нас, будет и после. Жизнь, которую показывает нам Шмелев, устроена “по-божьи”, она едина и неизменна в своей основе: “Так все налажено, только разумей и радуйся”.

Может ли возникнуть желание переделать такой миропорядок?