Комедия “Горе от ума”: драма о крушении ума человека в России

Разве Пушкин не восклицал: “Догадал меня черт родиться в России с умом и талантом!” А Чаадаев, написавший самую умную книгу в тогдашней литературе, разве не был провозглашен безумцем? Все высшее общество – высокопоставленные “престарелые Несторы”, выжившие из ума старухи – всем стадом твердило об этом безумии”. Просветительские идеи, романтическое воодушевление и вольнолюбивые поэтические мечтания столкнулись с суровой прозой реакционно-крепостнической действительности.

Многим стала ясна вся иллюзорность надежд

и упований на возможность “свободы просвещенной” и скорого падения рабства в России. Психологически и морально этот исторический момент выразился у представителей молодой дворянской молодежи в смене мечтательных и прекраснодушных настроений горечью разочарования в лучших чувствах и надеждах.

Правда, это разочарование было временным. Дворянско-освободительное движение продолжало развиваться. Но в тот исторический момент испытали разочарование и Чаадаев, и Рылеев, писавший:

Не сбылись, мой друг, пророчества Пылкой юности моей: Горький жребий одиночества Мне сужден в кругу людей!

И многие

из будущих декабристов. Кризис этот прекрасно выразил и Пушкин в послании к Чаадаеву:

Любви, надежды, тихой славы Недолго нежил нас обман; Исчезли юные забавы, Как сон, как утренний туман…

В художественном изображении этого кризиса прежде всего и заключается конкретно-исторический смысл и содержание коллизий “Горя от ума”. Но историческое значение комедии, изображавшей столкновение двух общественно-политических лагерей, более широко. Конфликт пьесы раскрывал типические черты, социально-историческую сущность, силу и слабость дворянского освободительного движения.

Драма Чацкого была отражением и еще более широкого общеевропейского явления. Он терпит горе от своего ума, от пробудившегося передового разума, глубокого в своем критическом отношении к эгоистическому и неразумному миру Фамусовых и скалозубов, но слабого в понимании объективных законов развития общества и потому бессильного в определении правильных путей и действенных методов борьбы за преобразование действительности.

Как уже указывалось, он был подлинным представителем века Просвещения и века романтизма и причины уродливости жизни видел в неразумности общества. Он верил в то, что крепостной строй можно изменить и исправить воздействием благородных, гуманных идей. Жизнь нанесла этим надеждам и мечтаниям страшный удар,,раскрыв идеалистический характер просветительского, осложненного романтическими мечтаниями понимания действительности. Таким образом, в общественной драме Чацкого отразилась слабость дворянского освободительного движения.

Вместе с тем Грибоедов в определенной степени запечатлел важный исторический момент в духовном развитии народов Европы – кризис рационалистической философии эпохи Просвещения и начало кризиса романтизма.

Однако пафос комедии оптимистичен. Горе от ума испытывает не только Чацкий. Чацкие наносят страшный удар своими обличениями Фамусовым и молчалиным. Спокойное и беспечное существование фамусовского общества кончилось.

Его паразитический эгоизм обличили, его философию жизни осудили, против него восстали. Если Чацкие пока слабы в своей борьбе, то и Фамусовы бессильны остановить развитие просвещения и передовых идей. “Чацкого роль – роль страдательная: оно иначе и быть не может. Такова роль всех Чацких, хотя она в то же время и всегда победительная.

Но они не знают о своей победе, они сеют только, а пожинают другие – ив этом их главное страдание, то есть в безнадежности успеха.

Конечно, Павла Афанасьевича Фамусова он не образумил, не отрезвил и не исправил. Если б у Фамусова при разъезде не было “укоряющих свидетелей”, то есть толпы лакеев и швейцара,- он легко справился бы с своим горем: дал бы головомойку дочери, выдрал бы за ухо Лизу и поторопился бы свадьбой Софьи с Скалозубом. Но “теперь нельзя: наутро, благодаря сцене с Чацким, вся Москва узнает – и пуще всех “княгиня Марья Алексеева”.

Покой его возмутится со всех сторон – и поневоле заставит кое о чем подумать, что ему в голову не приходило. Он едва ли даже кончит свою жизнь таким “тузом”, как прежние. Толки, порожденные Чацким, не могли не всколыхать всего круга его родных и знакомых.

Он уже и сам против горячих монологов Чацкого не находил оружия.

Все слова Чацкого разнесутся, повторятся всюду и произведут свою бурю” .

Борьба против Фамусовых не завершилась в комедии. Она и в русской жизни только начиналась. Декабристы и выразитель их идей Чацкий были представителями первого, раннего этапа русского освободительного движения.

Некоторые исследователи в бегстве Чацкого в конце пьесы усматривают параллели к бегству Чайльд-Гарольда Байрона от опостылевшего ему английского “света” и к бегству героя “Кавказского пленника” Пушкина.

Однако бегство этих романтических героев означало разрыв со светом, но вместе с тем обнаруживало и их собственную пассивную позицию в жизни. Чацкий не таков, и Герцен справедливо писал о дальнейшей судьбе грибоедовского героя: “Чацкий шел прямой дорогой на каторжную работу и, если он уцелел 14 декабря, то, наверное, не сделался ни страдательное тоскующим, ни гордо презирающим лицом… не оставил бы ни в коем случае своей пропаганды”.

Декабристы разбудили Герцена и Огарева, были их ближайшими предшественниками и воспитателями. Подчеркивая эту связь, Герцен и писал о Чацком, как о декабристе, который “протянул бы горячую руку нам”. Гончаров правильно отметил, что в “горячих импровизациях” Белинского звучат те же мотивы и тот же тон, как у грибоедов-ского Чацкого. И в герценовских сарказмах Гончаров слышал “эхо грибоедовского смеха” . Как верно заметил писатель “Чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим…

Чацкие живут и не переводятся в обществе… где… длится борьба свежего с отжившим, больного с здоровым… Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого… будет ли то новая идея, шаг в науке, в политике, в войне… Вот отчего не состарелся до сих пор и едва ли состареется когда-нибудь грибоедовский Чацкий, а с ним и вся комедия”.

Образ Чацкого придает гениальному творению Грибоедова не только национально-историческое значение Подобно шекспировскому “Гамлету” или “Дон Кихоту” Сервантеса, оно полно глубокого, общечеловеческого смысла.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

Комедия “Горе от ума”: драма о крушении ума человека в России