Книга Николая Гумилева «ОГНЕННЫЙ СТОЛП»
Заглавие сборника многозначно. Можно предположить, что заглавие восходит к Ветхому Завету: «И двинулись сыны Израилевы из Сокхофа, и расположились станом в Ефаме, в конце пустыни. Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем, и ночью.
Не отлучался столп облачный днем и столп огненный ночью от лица народа» (Исход, 13:20-22). Если рассматривать заглавие сборника в контексте этого отрывка, то «огненный столп» — это путеводная звезда, указывающая верный путь.
Например:
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог… —
В этих стихах звучит укор, поэт укоряет нас в том, что мы забыли высокое назначение Слова и теперь «дурно пахнут мертвые слова». Поэт нам указывает верный путь: «для низкой жизни» — числа, и тогда слову вернется его сила. При этом прослеживается связь между библейским сюжетом и поэтом-пророком, каким выступает в стихотворении «Слово» Гумилев.
Библейские мотивы есть и в других стихах («Память», «Молитва мастеров»). Предположение, что «огненный
Но когда вокруг свищут пули,
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать что надо.
Поэзия Гумилева — это «огненный столп» для читателей, который указывает им жизненный путь. Как «огненный (или облачный. — А. В.) столп» «не отлучался от лица народа», был с ним и днем, и ночью, так «много их, сильных, злых и веселых» носят книги Гумилева «…в седельной сумке, // Читают их в пальмовой роще, // Забывают на тонущем корабле». Стихи из сборника «Огненный столп» являются ориентиром в жизни людей, поддерживающей силой, которая ведет их по жизни.
По другой версии, название восходит к Новому Завету: «И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю…» (Откр., 10:1-2). Связывая название сборника с Апокалипсисом и рассматривая стихи с этой позиции, можно заметить и прямые реминисценции из Откровения Иоанна Богослова, и связь на идейном уровне (общее настроение стихотворений). Реминисценции: стих Гумилева — «Стены Нового Иерусалима», в Новом Завете — «И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый…».
Это пример почти дословной цитаты из Апокалипсиса, но многие стихи связаны с Откровением на более глубоком уровне. Так, можно рассматривать стихотворение «Слово», сопоставляя его с Апокалипсисом, недаром Гумилев упоминает «Евангелие от Иоанна», напоминая о забытом предназначении слова («Слово — это Бог»).
А в черновом автографе этого стихотворения есть следующие строки:
Прежний ад нам показался раем,
Дьяволу мы в слуги нанялись
Оттого, что мы не отличаем
Зла от блага и от бездны высь.
Эти строки демонстрируют уже не призрачную связь с Апокалипсисом: «Дьяволу мы в слуги нанялись» — не Вавилон ли это из Откровения? В пользу версии о том, что Гумилеву была интересна апокалипсическая тематика в 1921 году, говорит строчка из плана книги стихов, над которым Николай Степанович работал после окончания сборника «Огненный столп»: «Наказ художнику, иллюстрирующему Апокалипсис». При анализе названия сборника в контексте Апокалипсиса напрашивается параллель с книгой Ницше «Так говорил Заратустра»: «Горе этому большому городу! — И мне хотелось бы уже видеть огненный столп, в котором сгорит он!
Ибо эти огненные столпы должны предшествовать великому полудню». В этой цитате «огненный столп» является символом уничтожения греховного. Вполне вероятно, что заглавие восходит к работам Ницше, так как известно, что Гумилев c 1900-х годов увлекался его философией.
Влияние Ницше можно проследить и во многих более поздних стихах Гумилева («Песнь Заратустры» — 1903, «Память» — 1921). Таким образом, вторая версия трактовки названия связана с апокалипсической тематикой.
Н. А. Богомолов видит один из возможных подтекстов заглавия в стихотворении Гумилева «Много есть людей…»: «И отныне я горю в огне, // Вставшем до небес из преисподней».
Как видно из всего выше изложенного, каждая из трактовок названия находит подтверждение в стихотворениях сборника, а следовательно, имеет право на существование.
В сборнике «Огненный столп» входит 20 стихотворений; открывается книга стихотворением «Память», одним из самых важных для Гумилева произведений, в котором он изображает метаморфозы своей души. Самоанализ поэта виден не только в «Памяти», но и в «Душе и теле», и в «Моих читателях»:
Я не оскорбляю их неврастенией,
Не унижаю душевной теплотой,
Не надоедаю многозначительными намеками
На содержимое выеденного яйца.
Гумилев пытается разобраться в себе («Память», «Душа и тело») и в своих стихах, в силе своих стихов.
Композиция сборника: открывается сборник наиболее сильными стихотворениями («Память», «Слово», «Душа и тело»), следующие стихи образуют тематические связки. Расстановка стихотворений в зависимости от их тематики — это важнейший композиционный прием Гумилева при составлении книги стихов. В «Огненном столпе» Гумилев ставит рядом стихотворения «Подражание персидскому» и «Персидская миниатюра», эти стихи объединяют персидские мотивы.
Стихотворения «Перстень» и «Дева-птица» объединяет тема любви. Завершают сборник стихотворения «Мои читатели» и «Звездный ужас», первое из которых является своеобразным анализом Гумилевым своего творчества, а второе стихотворение — сложное, многослойное произведение. В центре книги находится «Заблудившийся трамвай», тоже многоуровневое и важное стихотворение.
Таким образом, структура сборника — это своего рода треугольник, то есть наиболее сильные стихи помещены в начало, конец и середину книги (эти произведения составляют основу книги).
Стихотворения этого сборника имеют несколько слоев: исторический, религиозный и философский, причем два последних во многих стихотворениях неразделимы, например в «Заблудившемся трамвае». В стихотворении «Память» есть биографический пласт (четыре метаморфозы души поэта), есть философский (или, скорее, религиозный) слой:
Я — угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле.
Я возревновал о славе отчей,
Как на небесах и на земле.
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены нового Иерусалима
На полях моей родной земли.
В этих двух строфах можно увидеть религиозно-философский смысл, связанный с библейскими мотивами, и исторический подтекст: реставрация Роман (бессмертное произведение)овых. Такова структура сборника «Огненный столп».
При этом все стихи книги связаны между собой общими мотивами. Библейские мотивы, связывающие стихотворения сборника «Огненный столп», вызваны религиозностью Гумилева и проходят почти через все произведения.
Важнейшим мотивом сборника является мотив смерти. Он встречается в стихотворениях «Леопард», «Звездный ужас», «Ольга», «Дева-птица», «Мои читатели». А в «Памяти» читатель сталкивается с мотивом смерти души, ведь «мы меняем души, не тела»:
Крикну я… но разве кто поможет,
Чтоб моя душа не умерла?
Гумилев словно предчувствует свою гибель. Тема смерти возникает в его творчестве с тысяча девятисот семнадцатого года, когда в Париже Гумилев влюбляется в Елену Карловну Дюбуше («Синяя звезда» — так он ее называл). Но она выходит замуж за богатого американца.
После этой истории почти во всех стихах поэта встречается мотив смерти, не исключением являются и стихотворения из «Огненного столпа».
Вполне возможно, что в некоторых стихах отражается ситуация в стране после революции, хотя Гумилев и считал, что поэзия выше политики. Так, строки «…взойдут, ясны, // Стены Нового Иерусалима // На полях моей родной страны» можно толковать как реставрацию Роман (бессмертное произведение)овых (об этом я уже писал), а в стихотворении «Звездный ужас» можно заподозрить описание нового коммунистического режима. Таким образом, книга начинается и заканчивается стихотворениями, одно из возможных толкований которых связано с политикой (кольцевая композиция).
Гумилев был одним из родоначальников акмеизма. Но в конце своего творческого пути Гумилев отходит от акмеизма. Его стихи намного сложнее, они не вписываются в рамки какого-либо литературного течения.
Н. А. Богомолов пишет об этом в статье «Читатель книг». Он указывает на строчки из стихотворения «Память», в которых, по его мнению, «Гумилев намеренно неоднозначен», и на основе этого он делает вывод о переосмыслении акмеизма Николаем Степановичем. На мой взгляд, Гумилев сам говорит о своем разочаровании в акмеизме:
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.
(«Слово»)
Эти строчки показывают нам разочарование в одном из важнейших догматов акмеизма, согласно которому именно «естеством» надо ограничивать себя художнику.
«Огненный столп» — последний прижизненный сборник Гумилева, в котором поэт раскрывает свое мироощущение. Это переломный сборник, в стихах этой книги поставлена точка во многих темах, занимавших центральное место в творчестве Гумилева. Читая эту книгу, понимаешь, насколько сложным поэтом является Николай Степанович Гумилев, стихи которого не вписываются в узкие рамки литературных движений.