Кавказские мотивы в произведениях М. Ю. Лермонтова 1837-1839 гг

1837 год был для Лермонтова очень знаменателен. Стихотворение “Смерть поэта”, вызванное гибелью А. С. Пушкина, распространилось в рукописном виде по всей стране и создало автору большую известность. Надежды лучшей части общества увидеть в новом поэте крупное дарование оправдались после появления в печати замечательного стихотворения “Бородино”. Несмотря на крайне неблагоприятные условия, препятствовавшие свободной творческой деятельности поэта, он в том же году, находясь на Кавказе, написал одно из своих самых выдающихся произведений

– “Песню про купца Калашникова”.

В том же году Лермонтовым создан ряд классических стихотворений; из них некоторые навеяны кавказскими впечатлениями – “Кинжал”, “Спеша на север из далека”.

Мотивы о Кавказе звучат у поэта под впечатлением недавней длительной поездки и в последующие годы; к 1838 году относится стихотворение “Поэт” в 1839 г. написаны “Дары Терека”, “Памяти А. И. Одоевского” и поэма “Беглец”. В эти же годы задуманы и закончены прозаические сочинения: сказка “Ашик-Кериб” (1837 г.) и роман “Герой нашего времени” (1838- 1839 гг.). Наконец, находясь

на Кавказе, Лермонтов приступил к коренной переработке поэмы “Демон”, над которой он трудился с ранних юношеских лет.

С Кавказом же связан ряд упомянутых выше писем. Все это свидетельствует о том, какое большое место по-прежнему занимают в творчестве Лермонтова кавказские мотивы. Пребывание на Кавказе в 1837 году дало толчок к написанию и более поздних произведений (например, “Мцыри” – 1840 год).

Как видно из приведенного перечня, сочинения Лермонтова, относящиеся к 1837-1839 гг., разнообразны и по тематике, и по жанрам. В некоторых стихотворениях глубоко звучат автобиографические мотивы. Так, стихотворение “Спеша на север из далека” отражает переживания поэта, направляющегося из ссылки на далекий север и с затаенной тревогой думающего о том, не забыт ли он друзьями и не пострадал ли кто-нибудь из них.

Задушевное обращение к Казбеку – один из излюбленных поэтических приемов автора; вспомним аналогичные моменты в поэмах “Аул Бастунджи”.

Надо отметить, что стихотворение “Спеша на север из далека” до последнего времени мало привлекалось для общей характеристики поэзии Лермонтова, для выяснения его мировоззрения. По давней традиции на первый план выдвигались обычно такие его лирические произведения, как “Дума”, “И скучно и грустно”, “Не верь себе” и другие, в которых сгущены пессимистические мысли. Между тем в данном стихотворении мы находим следующие дышащие необыкновенной теплотой строки, в которых говорится, что поэт не одинок, что в современном поколении он находит прекрасных, передовых людей, обществом которых он очень дорожил, утрата которых была бы для него тяжким ударом:

Найду ль там прежние объятья?

Старинный встречу ли привет?

Узнают ли друзья и братья

Страдальца, после многих лет?

Или среди могил холодных

Я наступлю на прах родной

Тех добрых, пылких, благородных,

Деливших молодость со мной?

Тем же доброжелательством, тем же тяготением к людям “добрым, пылким, благородным” проникнуто и стихотворение “Памяти А. И. Одоевского”. Мы уже указывали, что Лермонтов лично знал этого поэта-декабриста; судя по признанию автора, их встречи были не эпизодичны:

Я знал его – мы странствовали с ним

В горах востока… и тоску изгнанья

Делили дружно.

Близкий друг Герцена поэт Н. П. Огарев летом 1837 года находился на Кавказе; он лично знал Одоевского и встречался с ним в то время. Он впоследствии описал свои впечатления о кавказских встречах и подтверждает верность характеристики Одоевского, сделанной Лермонтовым: “Одоевский был, без сомнения, самый замечательный из декабристов, бывших в то время на Кавказе. Лермонтов списал его с натуры.

Да, этот “блеск лазурных глаз, и детский звонкий смех, и речь живую” – не забудет никто из знавших его”.66 С самим Огаревым Лермонтову не пришлось встречаться, очевидно, потому, что Огарев тогда был сильно болен; в тех же воспоминаниях он говорит: “Летом 1837 года я жил в Пятигорске, больной, почти без движенья от ревматических болей в ногах”.

В комментариях к стихотворению “Памяти А. И. Одоевского” проф. Б. М. Эйхенбаум отмечает, что у Лермонтова высказывания об Одоевском имеются и в других произведениях.

Стихотворение “Кинжал” написано перед возвращением автора из ссылки. Поэт выражает в нем глубокую симпатию к народам Кавказа, боровшимся за родину с поработителями:

Задумчивый грузин на месть тебя ковал,

На грозный бой точил черкес свободный.

Основная мысль выражена в заключительных строках:

Да, я не изменюсь и буду тверд душой,

Как ты, как ты, мой друг железный.

Эта мысль сближает данное стихотворение со стихотворением “Поэт”, в котором автор с таким мастерством и с такою силою сравнивает с надежным клинком могучее, гордое слово поэта. Образ кинжала – один из любимых у Лермонтова; мы встречаем его и в других лирических произведениях, например, в стих. “Как небеса, твой взор блистает”, а также в поэмах – “Измаил-Бее”, “Демоне” и др.

К числу лучших произведений, навеянных Кавказом, относится баллада “Дары Терека”. Самое существенное то, что в “Дарах Терека” глубоко замечательны образы кавказской природы, так хорошо знакомой поэту, и, кроме того, явственно звучат отзвуки гребенских народных песен. Н. Мендельсон совершенно справедливо указал на то, что к лермонтовскому стихотворению близка песня гребенцов, опубликованная в “Терских Ведомостях” за 1868 год:

Ой ты батюшка, наш батюшка,

Быстрый Терек ты Горынич!

Про тебя лежит слава добрая,

Слава добрая, речь хорошая!

Ты прорыл-прокопал горы крутые,

Леса темные; Ты упал,

Терек Горынич, во синее море,

Во Каспийское;

И на устье ты выкатил бел горюч камень.

Тут и шли, прошли гребенские казаки со батальницы;

Что с той-то батальницы со турецкой;

Не дошедши они до белого камушка, становилися;

Становилися они дуван дуванили.

Что на каждого доставалося по пятьсот рублей,

Атаманушке с есаулами по тысяче;

Одного-то доброго молодца обдуванили:

Доставалась ему, добру молодцу, красная девица.

Как убор-то, прибор на красной девице – во пятьсот рублей,.

Русая коса – во всю тысячу,

А самой-то красной девице – цены нетути.

Белинский дал чрезвычайно высокую оценку этой балладе Лермонтова. “Дары Терека, – говорит он, – есть поэтическая апофеоза Кавказа. Только роскошная, живая фантазия греков умела так олицетворять природу, давать образ и личность ее немым и разбросанным явлениям. Нет возможности выписывать стихов из этой дивно-художественной пьесы, этого роскошного видения богатой, радужной, исполинской фантазии; иначе пришлось бы переписать все стихотворение.

Терек и Каспий олицетворяют собою Кавказ, как самые характеристические его явления… Мы не назовем Лермонтова ни Байроном, ни Гете, ни Пушкиным; но не думаем сделать ему гиперболической похвалы, сказав, что такие стихотворения, как “Русалка”, “Три пальмы” и “Дары Терека” можно находить только у таких поэтов, как Байрон, Гете