Катерина — решительный, цельный русский характер (по пьесе А. Н. Островского «Гроза»)
Характер — это судьба человека.
Древнеиндийское изречение
В XIX веке русская литература приобрела всемирное значение. В России шли бурные социальные процессы. «Переворотился» старый патриархальный порядок, «укладывался» новый, еще неведомый русским людям строй — капитализм. Перед литературой стояла задача показать русского человека переходной эпохи.
Нa этом фоне Островский занимает особое место. Он был единственным русским писателем первого ранга, целиком посвятившим себя драматургии и написавшем около пятидесяти
Пьеса «Гроза», опубликованная в 1860 году, явилась своеобразным источником творческих достижений Островского. В этой пьесе драматург изобразил не только мертвящие условия «темного царства», но и проявления глубокой ненависти к ним. Сатирическое обличив естественно слилось в этом произведении с утверждением в жизни новых сил, положительных, светлых, поднимающихся на борьбу за свои человеческие права.
В
Действительно, цельность характера Катерины прежде всего отличает эту иронию. Обратим внимание на жизненные истоки этой цельности, на культурную почву, которая ее питает. Без них характер Катерины увядает, как подкошенная трава.
В мироощущении Катерины гармонически сочетается славянская языческая древность с веяниями христианской культуры, одухотворяющей и нравственно просветляющей старые языческие верования. Религиозность Катерины немыслима без солнечных восходов и закатов, росистых трав на цветущих лугах, полетов птиц, порханий бабочек с цветка па цветок.
Вспомним, как молится героиня, «какая у нее на лице улыбка ангельская, а от лица как будто светится». Что-то иконописное есть в этом лице, от которого исходит светлое сияние. Нo излучающая духовный свет земная героиня Островского далека от аскетизма официальной христианской морали. Ec молитва — светлый праздник духа, пиршество воображения: эти ангельские хоры в столпе солнечного света, льющегося из купола, перекликающиеся с пением странниц, щебетанием птиц. «Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится».
A ведь «Домострой» учил молиться со страхом и трепетом, со слезами. Далеко ушла жизнелюбивая религиозность Катерины от изживающих себя норм старой патриархальной нравственности.
В мечтах юной Катерины есть отзвук христианской легенды о рае, божественном саде Эдеме, возделывать который завещано было первотворным людям. Жили они, как птицы небесные, и труд их был свободным трудом вольных людей. «Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать принуждала; что хочу, бывало, то и делаю…
Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собою водицы и все, все цветы в доме полью». Очевидно, что легенда о рае обнимает у Катерины и всю красоту жизни земной: молитвы восходящему солнцу, утренние посещения ключей — студенцов, светлые образы ангелов и птиц.
В ключе этих мечтаний Катерины и другое нешуточное стремление полететь: «Отчего люди не летают!.. Я говорю: отчего люди не летают, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица.
Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь».
Откуда приходят и Катерине эти фантастические мечты? He плод ли они болезненного воображения? Нет. В сознании Катерины воскресают вошедшие в плоть и кровь русского народного характера языческие мифы.
А для народного сознания характерны всевозможные поэтические олицетворения. И Катерина у Островского обращается к буйным ветрам, травам, цветам по-народному как к существам одухотворенным.
He осознав этой первозданной свежести ее внутреннего мира, не поймешь жизненной силы и мощи ее характера, образной красоты ее народного языка. «Какая я была резвая! Я у вас завяла совсем». И верно, цветущая заодно с природой душа иронии действительно «увядает» в мире Диких и Кабановых.
Нежность и удаль, мечтательность и земная страстность сливающих друг с другом в характер Катерины, и главным в нем оказывается не мистический порыв прочь от земли, а нравственная сила, одухотворяющая земную жизнь.
Душа героини Островского из числа тех избранных русских душ, которым чужды компромиссы, которые жаждут вселенской правды и на меньшем не помирятся.
В кабановском царстве, где вянет и иссыхает все живое, Катерину одолевает тоска по утраченной гармонии. Томление героини но земной любви духовно возвышенно, чисто: Каталась бы я теперь по Волге, на лодке, с песнями, либо на тройке нa хорошей, обнявшись». Ее любовь сродни желанию поднять руки и полететь, от нее героиня ждет слитком многого.
Любовь к Борису, конечно, ее тоску не утолит. Ни потому ли Островский усиливает контраст между высоким любовным полетом Катерины и бескрылым увлечением Бориса.
Душевная культура Бориса совершенно лишена национального нравственного приданого. Он единственный герой в «Грозе», одетый не по-русски. Калинов для него трущоба, здесь он чужой человек.
Судьба сводит друг с другом людей, несоизмеримых по глубине и нравственной чуткости. Борис живет настоящим днем и едва ли способен всерьез задуматься о нравственных последствиях своих поступков. Ему сейчас весело и этого достаточно: «Надолго ль муж — то уехал? О, так мы погуляем!
Время-то довольно… Никто и не узнает про нашу любовь… Сравним его реплики со словами Катерины: «Пусть все знают, пусть все видят что я делаю!.. Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда?»
Какой контраст! Какая полнота свободной и открытой всему миру любви в противоположность робкому, сластолюбивому Борису!
Объясняя причины всенародного покаяния Катерины, не следует делать упор на суеверия и невежество, на религиозные предрассудки и страх. Подлинный источник покаяния героини в другом: в ее чуткой совестливости. Страх Катерины — внутренний голос ее совести.
Катерина равно героична как в страстном и безоглядном любовном увлечении, так и в глубоко совестливом всенародном покаянии. Какая совесть! Какая могучая русская совесть!
Какая могучая нравственная сила!
Трагедия Катерины, на мой взгляд, в том, что жизнь, ее окружающая, лишилась цельности и полноты, вступила в полосу глубокого нравственного кризиса. Душевная гроза, пережитая, прямое следствие этой дисгармонии. Катерина чувствует свою вину не только перед Тихоном Кабанихой и не столько перед ними, сколько перед всем миром.
Ей кажется, что вся вселенная оскорблена ее поведением. Только полнокровная и духовно богатая личность может так глубоко ощущать свое единство с мирозданием и обладать столь высоким чувством ответственности перед высшей правдой и гармонией, которая в нем закреплена.
Для общего значения пьесы очень важно, что Катерина, решительный, цельный русский характер, появилась не откуда-то извне, а сформировалась в калиновских условиях. Именно в душе женщины из города Калинова рождается новое отношение к миру, новое чувство, еще не ясное самой героине. Это просыпающееся чувство личности.
И это внушает надежду, что зреют в народе новые, свежие силы. Значит, и обновление жизни, радость свободы не за горами.