Каковы связи творчества Блока с изобразительным искусством, музыкой и театром?

Ранняя лирика Блока была тесно и многообразно связана с жи­вописью М.В. Нестерова (а отчасти – В.М. Васнецова), для него М.А. Врубель был “вестником древних трагедий… с печатью безумия и рока на лице”, а сине-лиловые тона полотен Врубеля, его Демон, его Царевна-Лебедь были для Блока во второй полови­не 1900-х гг. точнейшими, глубочайшим символами времени.

Еще в эпоху “Стихов о Прекрасной Даме” современники заговорили о влиянии на Блока живописи раннего Ренессанса. “Уже в ранних его стихах было много от итальянских прерафаэлитов:

и золото, и лазурь Беато Анжелико, и “белый конь, и цвет вишневый”, как на фреске Беноццо Гоццоли во дворце Риккарди, и что-то от влажности Боттичелли” (Соловьев С.М. “Воспоминания об Александре Блоке”). Без впечатлений, вынесенных Блоком из путешествий, из скитаний по музеям, соборам и древним городам Италии, Германии, Франции, немыслимы были бы “Итальянские стихи” (1909), драма “Роза и Крест” (1912-1913).

Цыганский романс, русский романс XIX в., “городской фоль­клор” начала XX в. составляют звуковой “фон” его лирики.

“Демон” А.Н. Рубинштейна и “Хованщина” М.П. Мусоргского,

“Пиковая дама” П.И.

Чайковского и “Князь Игорь” А.П. Бородина, концерты М.А. Олениной-д’Альгейм, камерной певицы начала XX в., высоко оцененные русскими младосимволистами, пла­стика Айседоры Дункан – все эти разнородные музыкальные впечатления вошли в стихи, поэмы, статьи, дневниковые записи, письма Блока.

Увлечение музыкой и эстетикой Рихарда Вагнера сопровожда­ло Блока с начала 1900-х гг. до конца жизни. Образы вагнеровских опер возникают в лирике 1904 г., становятся чрезвычайно важны­ми для символики разделов “Ямбы” (1907-1914) и “Возмездие” (1908-1913), поэмы “Возмездие” (1910-1921), многочисленных статей; последние по времени реминисценции эстетических трак­татов Вагнера отмечены исследователями в речи “О назначении поэта” (1921).

Самое значимое “вагнеровское впечатление” Блока – те­тралогия “Кольцо Нибелунгов”, но и “Тристан и Изольда”, и “Тангейзер”, и “Парцифаль”, и “Лоэнгрин” вошли в чрезвычай­но плотный, многоликий и многозначный “культурный слой” его поэзии. “Парцифалем” назвал в воспоминаниях молодого Блока Андрей Белый; но в лирике “третьего тома”, в ряде статей конца 1900-х – начала 1910-х гг. – Блок, скорее, сближает своего лири­ческого героя с вагнеровским Зигфридом.

С эстетическими трактатами Вагнера, внимательно изучен­ными Блоком, связаны важнейшие символы творческой философии русского поэта – символы “мирового оркестра”, “человека-Артиста”, “духа музыки”. “Музыка творит мир. Она есть духовное тело мира, мысль (текучая) мира”, – записывает Блок в июне 1909 г. “Вначале была музыка. Музыка есть сущность мира…

Культура есть музыкальный ритм”,- записывает он в 1919 г. “Дух музы­кальной спаянности, цельности” живет в самых прекрасных и значимых для человечества эпохах мировой истории – и это, по Блоку, объединяет европейский Ренессанс в русскую революцию, два явления одной многовековой мистерии – Пути Человечества.

Новая мощная волна музыкальных впечатлений была связана для Блока в 1913-1914 гг. с увлечением оперой Ж. Бизе “Кармен” в постановке театра Музыкальной драмы, с обаянием голоса, игры, личности Любови Александровны Дельмас – исполнитель­ницы заглавной партии. Наконец, в “январской трилогии” 1918 г. (“Двенадцать” – “Скифы” – “Интеллигенция и революция”) – “дух музыки” и “шум времени” слились в единое целое: мелодика поэмы теснейшим образом связана с мелодикой русского городско­го фольклора начала XX в. Отдельной темой могло бы стать “мело­дическое строение” лирики Блока. В поэме “Двенадцать” можно найти черты сюитного построения, в “Снежной Маске” – сонатно-симфонический цикл. Известный композитор Б.В.

Асафьев посвятил этой особенности творчества поэта эссе “Виденье мира в духе музыки”, в котором, в частности, утверждал: “Надо не чи­тать только стихи Блока, а слушать внутренним слухом, как слышат музыканты, читая партитуру”.

Столь же важны для творчества Блока были его театральные впечатления: К.С – Станиславский при знакомстве с поэтом уз­нал в нем студента, неистовей всех аплодировавшего актерам Московского Художественного театра во время первых петер­бургских гастролей. “Материалы к декламации”, собранные 17-18-летним Блоком и сохранившиеся в его архиве, свидетель­ствуют о том, что все, что юноша, мысливший себя в будущем “ар­тистом Императорских театров”, готовил для сценического прочте­ния, претворилось в его стихах. Об огромном значении для него самого и “нового искусства” вообще театра В.Ф. Комиссаржевской и ее актерской игры Блок писал в 1910 г. после смерти актрисы; мощный и творчески плодотворный интерес Блока к драматур­гии Мориса Метерлинка и Генрика Ибсена также тесно сопряжен с “театральными впечатлениями” поэта.

В “Автобиографии” (1915) Блок укажет: “Главными темами моих статей… были и остались темы об “интеллигенции и народе”, о театре и о русском символизме”.