Какова позиция автора в споре о правде в пьесе “На дне”?

Лиса знает много правд, а Еж – одну, зато большую.
Архилох
Пьеса “На дне” – социально-философская драма. Со времени создания произведения прошло более ста лет, изменились социальные условия, которые разоблачал Горький, но пьеса не устарела до сих пор. Почему? Потому что в ней поднимается “вечная” философская тема, которая никогда не перестанет волновать людей.

Обычно для горьковской пьесы эту тему формулируют так: спор о правде и лжи. Подобная формулировка явно недостаточна, так как сами по себе правда и ложь не существуют

– они всегда связаны с человеком. Поэтому точнее будет сформулировать философскую тему “На дне” по-другому: спор об истинном и ложном гуманизме.

Сам Горький в знаменитом монологе Сатина из четвертого действия связывает правду и ложь не только с гуманизмом, но и со свободой человека: “Человек – свободен… он за все платит сам: за веру, за неверие, за любовь, за ум – человек за все платит сам, и поэтому он – свободен! Человек – вот правда!”. Отсюда следует, что автор в пьесе рассуждает о человеке – правде – свободе, то есть о главных нравственных категориях философии.

Так

как однозначно определить эти мировоззренческие категории (“последние вопросы человечества”, как называл их Ф. М. Достоевский) нельзя, Горький представил в своей драме несколько точек зрения на поставленные проблемы. Драма стала полифонической (теорию полифонизма в художественном произведении разработал в своей книге “Поэтика творчества Достоевского” М. М. Бахтин). Иными словами, в пьесе действуют несколько героев-идеологов, каждый со своим “голосом”, то есть с особой точкой зрения на мир и человека.
Принято считать, что Горький изобразил двух идеологов – Сатина и Луку, но на самом деле их по меньшей мере четыре: к названным следует добавить Бубнова и Костылева. По Костылеву, правда вообще не нужна, так как грозит благополучию “хозяев жизни”. В третьем действии Костылев рассуждает о настоящих странниках и попутно высказывает свое отношение к правде: “Странный человек… не похожий на других…

Ежели он настояще странен… что-нибудь знает… что-нибудь узнал эдакое… не нужное никому… может, он и правду узнал там… ну, не всякая правда нужна… да! Он – про себя ее храни… и – молчи! Ежели он настояще-то странен… он – молчит!

А то так говорит, что никому не понятно… И он – ничего не желает, ни во что не мешается, людей зря не мутит…” (III). Действительно, зачем Костылеву правда?

На словах он за честность и труд (“Нужно, чтоб от человека польза была… чтоб он работал…” III), а на деле скупает краденое у Пепла.
Бубнов всегда говорит правду, но это “правда факта”, которая только фиксирует неустроенность, несправедливость существующего мира. Бубнов не верит, что люди могут жить лучше, честнее, помогая друг другу, как в праведной земле. Поэтому все мечты о такой жизни он называет “сказками” (III). Бубнов откровенно признается: “По-моему – вали всю правду, как она есть!

Чего стесняться?” (III). Но человека не может удовлетворить безнадежная “правда факта”. Против правды Бубнова выступает Клещ, когда кричит: “Какая – правда? Где – правда? (…) Работы нет… силы нет!

Вот – правда! (…) Издыхать надо… вот она, правда! (…) На что мне она – правда?” (III). Против “правды факта” выступает и другой герой, тот самый, который верил в праведную землю. Эта вера, как рассказывает Лука, помогала ему жить. А когда веру в возможность лучшей жизни разрушили, человек удавился.

Праведной земли нет – это “правда факта”, но говорить, что ее не должно быть вообще никогда, – это ложь. Именно поэтому Наташа объясняет смерть героя притчи так: “Не стерпел обмана” (III).
Самым интересным героем-идеологом в пьесе является, конечно, Лука. Оценки этого странного странника у критиков самые разные – от восхищения великодушием старика до разоблачения его вредного утешительства. Очевидно, это крайние оценки, а поэтому однобокие. Более убедительной кажется объективная, спокойная оценка Луки, которая принадлежит И. М. Москвину, первому исполнителю роли старика на театральной сцене.

Актер играл Луку как доброго и умного человека, в утешениях которого нет корысти. То же отмечает в пьесе Бубнов: “Вот Лука, примерно, много врет… и без всякой пользы для себя… Зачем бы ему?” (III).
Упреки, высказанные в адрес Луки, не выдерживают серьезной критики. Необходимо специально отметить, что старик нигде не “врет”. Он советует Пеплу ехать в Сибирь, где можно начать новую жизнь.

И это правда. Его рассказ о бесплатной больнице для алкоголиков, который произвел сильное впечатление на Актера, – правда, что подтверждается специальными разысканиями литературоведов (см. статью Вс. Троицкого “Исторические реалии в пьесе М. Горького “На дне”” //Литература в школе, 1980, №6). Кто может сказать, что, описывая Анне загробную жизнь, Лука лукавит?

Он утешает умирающего человека. За что же его упрекать? Он говорит Насте, что верит в ее роман с благородным Гастоном-Раулем, потому что видит в рассказе несчастной девицы не просто ложь, как Бубнов, а поэтическую мечту.

Еще критики Луки заявляют, что вред от утешений старика трагически отразились на судьбах ночлежников: старик никого не спас, никому не помог по-настоящему, смерть Актера на совести Луки. Как легко во всем обвинить одного человека! Он пришел к опустившимся людям, до которых никому нет дела, и утешил их, как мог. Ни государство, ни чиновники, ни сами ночлежники не виноваты, – виноват Лука!

Верно, старик никого не спас, но и не погубил, – он сделал то, что было в его силах: помог людям почувствовать себя людьми, остальное зависело уже от них самих. А у Актера – запойного пьяницы со стажем – совершенно нет силы воли, чтобы прекратить пить. Васька Пепел в стрессовом состоянии, узнав, что Василиса искалечила Наталью, случайно убивает Костылева.

Таким образом, упреки, высказанные в адрес Луки, кажутся неубедительными: Лука нигде не “врет” и не виноват в несчастьях, случившихся с ночлежниками.
Обычно исследователи, осуждая Луку, сходятся в том, что Сатин, в противоположность лукавому страннику, формулирует верные идеи о свободе – правде – человеке: “Ложь – религия рабов и хозяев… Правда – бог свободного человека!”. Сатин так объясняет причины лжи: “Кто слаб душой… и кто живет чужими соками, – тем ложь нужна… одних она поддерживает, другие прикрываются ею…

А кто – сам себе хозяин… кто независим и не жрет чужого – зачем тому ложь?” (IV). Если расшифровать это высказывание, получится следующее: Костылев лжет потому, что “живет чужими соками”, а Лука – потому, что “слаб душой”. Позиция Костылева, очевидно, должна быть отвергнута сразу, позиция Луки требует серьезного анализа. Сатин требует смотреть жизни прямо в глаза, а Лука оглядывается по сторонам в поисках утешительного обмана.

Правда Сатина отличается от правды Бубнова: Бубнов не верит, что человек может подняться выше себя; Сатин, в отличие от Бубнова, верит в человека, в его будущее, в его созидательный талант. То есть Сатин – единственный герой в пьесе, кто знает правду.
Какова же авторская позиция в споре о правде – свободе – человеке? Некоторые литературоведы утверждают, что только в словах Сатина изложена авторская позиция, однако можно предположить, что позиция автора объединяет в себе идеи Сатина и Луки, но полностью не исчерпывается даже ими двумя. Иными словами, у Горького Сатин и Лука как идеологи не противопоставлены, а дополняют друг друга.
С одной стороны, Сатин сам признается, что Лука своим поведением и разговорами-утешениями подтолкнул его (в прошлом образованного телеграфиста, а ныне босяка) к размышлениям о Человеке. С другой стороны, Лука и Сатин – оба говорят о добре, о вере в лучшее, что всегда живет в душе человека. Сатин вспоминает, как Лука ответил на вопрос: “Для чего живут люди?”.

Старик сказал: “Для лучшего!” (IV). А разве Сатин, рассуждая о Человеке, не повторяет то же самое? Лука говорит о людях: “Люди…

Они все найдут и придумают! Помогать только надо им… уважать надо…” (III). Сатин формулирует похожую мысль: “Надо уважать человека!

Не жалеть… не унижать его жалостью… уважать надо!” (IV). Различие этих высказываний только в том, что Лука делает упор на уважение конкретного человека, а Сатин – Человека. Расходясь в частностях, они сходятся в главном – в утверждении, что человек – высшая правда и ценность мира.

В монологе Сатина противопоставляются уважение и жалость, но нельзя утверждать наверное, что это окончательная авторская позиция: жалость, как и любовь, не исключает уважения. С третьей стороны, Лука и Сатин – незаурядные личности, которые в пьесе ни разу не сталкиваются в споре. Лука понимает, что Сатин не нуждается в его утешениях, а Сатин, внимательно наблюдая за стариком в ночлежке, ни разу не высмеял, не оборвал его.
Подводя итог сказанному, следует отметить, что в социально-философской драме “На дне” главным и наиболее интересным является философское содержание. Эту мысль доказывает само построение горьковской пьесы: практически все герои участвуют в обсуждении философской проблемы человек – правда – свобода, в то время как в бытовой сюжетной линии выясняют отношения только четверо (Пепел, Наталья, чета Костылевых). Пьес, показывающих беспросветную жизнь бедняков в дореволюционной России, написано множество, но очень трудно назвать другую пьесу, кроме драмы “На дне”, в которой, наряду с социальными проблемами, ставились бы и удачно решались “последние” философские вопросы.
Авторская позиция (пятая по счету, но, возможно, не последняя) в пьесе “На дне” создается в результате отталкивания от ложных точек зрения (Костылева и Бубнова) и взаимодополнения двух других точек зрения (Луки и Сатина). Автор в полифоническом произведении, по определению М. М. Бахтина, не присоединяется ни к одной из высказанных точек зрения: решение поставленных философских вопросов принадлежит не одному герою, но является результатом поисков всех участников действия. Автор, как дирижер, организует многоголосый хор героев, “поющих” разными голосами одну и туже тему.
Все-таки окончательного решения вопроса о правде – свободе – человеке в драме Горького нет. Впрочем, так и должно быть в пьесе, которая ставит “вечные” философские вопросы. Открытый финал произведения заставляет самого читателя задуматься над ними.