Каких писателей и какие произведения ро­мантического направления вы могли бы назвать?

Ответ на этот вопрос уже дан выше, в разделе “О русской литературе”. Можно дополнить, назвав еще баллады В. А. Жу­ковского “Светлана”, “Людмила”, “За­мок Смальгольм”, его элегии и другие стихотворения, роман Ф. Стендаля “Пармская обитель”, поэму Дж. Байрона “Пу­тешествие Чайльд Гарольда”, романы Ж. Санд “Индиана” и “Консуэло”, “Шаг­реневую кожу” О. Бальзака.

Какие произведения писателей-романтиков вы читали? Что привлекло вас в этих произведе­ниях?

Все названные здесь, а также в ответе

на первый вопрос раздела “О русской ли­тературе” произведения прочитаны мною во время летних и зимних каникул, а так­же при подготовке к урокам внеклассного чтения. В романтической прозе меня при­влекают острота сюжета, сильные чувства героев, способность их к самопожертвова­нию, философский подход к смыслу жиз­ни. И, конечно, необычность характеров героев, яркость красок в их изображении. Привлекают также мистические мотивы,

стремление осмыслить непознаваемые стороны действительности, например в сфере борьбы добра и зла. “Шагреневая кожа” долго не выходила у меня из голо­вы. Это произведение

настолько актуаль­но в наше время, что я бы посоветовал его прочесть многим моим знакомым, кото­рые мечтают о легком и мгновенном успе­хе, а наши средства массовой информации всецело “подогревают” такое стремление. За все полученное незаслуженным путем когда-то придется платить.

Мистический сюжет баллады “Замок Смальгольм” за­ставляет также задуматься над мотивом возмездия, вины и искупления.

Подумайте, каковы участники событий знако­мых вам романтических произведений: можно ли четко разграничить их на героев и злодеев?

Четкое разграничение героев на поло­жительных и отрицательных – один из главных эстетических принципов класси­цизма. Романтики открыли необычайную сложность и противоречивость человече­ской души, сосредоточили свое внимание на изображении индивидуального мира человека. В противоположность класси­цистам они ценили и создавали культ ин­дивидуального в человеке.

Как правило, романтический герой противопоставлен прозе жизни, бездуховности, “толпе”. Это

человек беспокойный, чаще всего одино­кий и трагический. Самое наглядное вы­ражение его черты нашли в произведени­ях Гофмана, Гюго, Байрона и Лермонто­ва. Если герой – один из главных дей­ствующих лиц произведения, то им может быть и злодей, но, называя его героем, мы не считаем, что он обладает качествами положительного, возвышенного, благо­родного человека, который связывается для нас с самим словом “герой”.

Как вы объясняете интерес писателей-романтиков к устному народному творчеству и их стрем­ление сделать произведения фольклора достояни­ем читателей?

Свойственный романтизму, особенно русскому, интерес к национальной исто­рии сопряжен с их вниманием к устному народному творчеству, в произведениях которого они черпали сюжетны, образы, усваивали и передавали порой в своих творениях особенности народного языка. Так, в балладе “Светлана” рассказывает­ся о принятых на Руси святочных гадани­ях, широкая опора на народное творчест­во осуществляется в думах К. Ф. Рылеева.

Какие названия баллад Жуковского кажутся вам характерными для романтических произведе­ний? Попробуйте объяснить ваши соображения. На­поминаем некоторые названия: “Людмила”, “Кассандра”, “Светлана”, “Ахилл”, “Ивиковы журав­ли”, “Эолова арфа”, “Лесной царь”, “Роланд-ору­женосец”.

По названиям произведений сложно от­нести их к какому-либо определенному литературному направлению. В некото­рых из них мы видим обращение к дале­кому прошлому и выбор в качестве героев исключительных личностей, героиче­ских (Ахилл), обладающих особым даром прорицания и одновременно трагической судьбы (Кассандра). Как правило, интерес к античной тематике был свойствен клас­сицистам.

В балладе “Ахилл” (иногда ее называют балладой-элегией) идея судь­бы приобретает романтическую окрашен­ность благодаря изображению натуры “не от мира сего”. “Людмила” и “Светла­на” – разные варианты перевода баллады Бюргера “Ленора”, притом в “Светлане” наиболее удачно при вольном переложе­нии воссоздан тип русского национально­го сознания. “Роланд-оруженосец” симво­лизирует обращение к средневековому эпосу о Роланде, что также свойственно для русских поэтов-романтиков. “Лесной царь” – перевод известной баллады Шил­лера, наполненной мистическим содержа­нием. Обращаясь к их содержанию, убеж­даемся в романтически подчеркнутом внимании автора к героям своих произве­дений.

У Жуковского есть баллада с очень длинным названием, которая была запрещена цензурой. Вни­мательно прочтите это название и подумайте, чем был вызван этот запрет: “Баллада, в которой описы­вается, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем и кто сидел впереди”. Прочитав балладу и повесть Н. В. Гоголя “Вий”, вы сможете сравнить сюжеты этих произведений.

Это вольный перевод баллады Роберта Саути (1774-1843), английского писате­ля, принадлежавшего к “озерной школе”, сообществу поэтов-романтиков. Саути взял сюжет баллады из средневековых англий­ских хроник, в которых часто встреча­лись легенды о грешниках и ведьмах, за­вещавших вымолить прощение грехов “за­упокойными” молитвами. Аналогичные мотивы есть и в средневековой русской литературе, и в украинских поверьях. Ими воспользовался и Гоголь при созда­нии повести “Вий”.

Жуковский переде­лывает некоторые места баллады на рус­ский лад: в богослужении появляются не­которые православные формы, старуха приобретает черты русской фольклорной ведьмы, ее сын, иеромонах, приходит к ней “со святыми дарами”, чтобы принять ее предсмертную исповедь. Описание церкви, где стоит гроб грешницы, и мо­лебна соответствует православному риту­алу. Цензура запретила публикацию баллады, потому что, по ее мнению, дьявол изображен могучим и торжествующим над церковью и Богом. Жуковскому при­шлось основательно изменить те строфы баллады, где говорится о победе дьявола.

В разрешенном варианте он остается перед дверью храма, не решаясь в него войти.

Выберите слова, которые, на ваш взгляд, встречаются в романтических произведениях: бит­ва, благоденствие, бой, счастье, сражение, блажен­ство, побоище, благо, сеча, благополучие. Ответ обоснуйте.

Слова “битва”, “побоище”, “сеча” – привлекали романтиков своей торжест­венностью; “благоденствие”, “счастье”, “блаженство”, “благо” – повышенной эмоциональностью и торжественным зву­чанием. В текстах романтических произ­ведений они часто встречаются.

Создаются ли в настоящее время романтиче­ские произведения? Можно ли отнести к ним попу­лярные произведения в духе фэнтези? Каких писа­телей – создателей фэнтези вы знаете?

Вопрос о литературных направлениях и течениях, в том числе о романтизме и ре­ализме, в конце XX – начале XXI века чрезвычайно сложен, дискуссионен, и ус­тоявшихся научных точек зрения еще не выработано. Делаются определенные по­пытки классификаций этих направлений, в частности, в некоторых работах выделя­ется так называемый “фантастический ре­ализм”. Что же касается литературы в духе фэнтези, приведем в качестве справки вы­держку из статьи “Фэнтези” в “Литератур­ной энциклопедии терминов и понятий”: “В России предпосылки фэнтези возни­кают в первой трети XIX века с появлени­ем фантастических элементов в повестях Н. Гоголя, А. Погорельского, А. Бестуже­ва (Марлинского), О. Сомова, В. Одоев­ского. Эта линия была продолжена в нача­ле XX века Л. Андреевым, А. Куприным,

В. Брюсовым, позже – А. Грином. Особое место занимают в истории русской фэнте­зи 1960-е годы, когда были опубликованы (1966-1967) роман М. Булгакова “Мас­тер и Маргарита” и повесть А. и Б. Стру­гацких “Понедельник начинается в суб­боту” (1965). Из современных авторов фэнтези выделяются М. Успенский (три­логия о приключениях богатыря Жихаря, 1997-1998), В. Крапивин с циклом ска­зочных повестей, С. Логинов (роман “Многорукий бог далайна”, 1996).

До не­давнего времени литературу о невозмож­ном, сверхъестественном относили то к юмористической, то к сатирической фан­тастике. Лишь в конце XX века стало воз­можным говорить о формировании отече­ственной фэнтези”.