Как изменяется Онегин в романе Пушкина

Евгений Онегин был молодым петербуржцем, на время нача­ла романа ему двадцать шесть лет. Автор описывает коротко его жизнь: он учился “чему-нибудь и как-нибудь”, то есть был со­вершенно не приучен к серьезной последовательной работе. Но так как способностями от природы он был одарен в достаточной степени, то они все равно каким-либо образом должны были про­явить себя.

Светскую жизнь он начал вести лет в шестнадцать, и очень скоро она ему наскучила, потому что была предсказуема и од­нообразна. Вместе с тем она в значительной мере развратила

Евгения, и без того не привыкшего к напряжению (“Но был ли счастлив мой Евгений?”). Лицемерие и холодный флирт убили в нем юношескую мечтательность и романтику, сделали его ску­чающим циником.

Евгений мастерски изображал чувства, чтобы преуспеть в светском обществе (“Чем меньше женщину мы лю­бим, \ Тем легче нравимся мы ей”). Но став в этой игре виртуо­зом, достигнув предела, невольно он вышел за него и разочаро­вался (“В большом рассеянье взглянул, \ Отворотился – и зевнул”).

Произошло это потому, что человек может, конечно, приспо­собиться практически к любой системе отношений,

вот только при этом такое приспособление будут сопровождать определен­ные реакции (“Короче: русская хандра I Им овладела понемно­гу”). У человека есть вполне определенная нравственная приро­да, человек при призванию – творец, искренне любящий других людей. Но для выявления истинного предназначения того или иного человека желательно его существование в соответствую­щей социальной среде, которая стимулирует именно высшее, творческое начало.

Если общество построено на искаженных ос­нованиях, то и человек искажается под его воздействием. Он мо­жет сопротивляться искривленной среде, но тогда на его положе­ние будет наложена печать драматизма.

Евгений Онегин не был выдающимся человеком для того, чтобы суметь справиться с разлагающим влиянием неправильно устроенного общества, но он ясно понимал его фальшь и устра­нился из такой жизни. При этом он не нашел равноценной заме­ны, потому что его затворничество было бы благом при упорном систематическом труде, но “труд упорный ему был тошен”. При этом он был рачительным хозяином.

Автор совершенно без иро­нии сообщает, что Онегин “читал Адама Смита” и “Ярем он барщины старинной \ Оброком легким заменил”.

В деревне он продолжал скучать. Познакомившись с Вла­димиром Ленским, он полюбил общаться с ним, потому что тот напоминал его молодые годы, когда он сам был полон энергии, кипуч и горяч, не успев еще разочароваться в том ми­ре, куда так страстно стремился. Онегина подкупала непосред­ственность и незаурядность молодого друга (“Он слушал Лен­ского с улыбкой”, “Он охладительное слово \ В устах старался удержать”).

Случайное знакомство с семейством Лариных Онегина ни­чуть не воодушевило, однако он уже тогда выделил Татьяну:

“Неужто ты влюблен в меньшую?”

“А что?” – “Я выбрал бы другую,

Когда б я был, как ты, поэт…”

Поразительный факт – девушек новому гостю даже не пред­ставили.

Внезапная любовь Татьяны у Онегина не вызвала ответного чувства – он был еще слишком пресыщен, “Но обмануть он не хотел \ Доверчивость души невинной” и смог достойно объяс­ниться с Татьяной, отдав ей должное:

Когда б семейственной картиной Пленился я хоть миг единый, –

То верно б, кроме вас одной,

Невесты не искал иной.

Евгений Онегин недаром устранился от света. Он продол­жал оставаться благородным человеком, хоть его благородство и было пассивно. Ссора с Ленским была им самим целиком вы­думана. Он сам это прекрасно сознавал (“На тайный суд себя призвав, \ Он обвинял себя во многом…”), но оказался неспосо­бен уйти от формальных привычек и правил света даже факти­чески уйдя из него.

Великосветские игры и маски в его душе оказались сильнее твердого осознания эпизода (“Но дико свет­ская вражда \ Боится ложного стыда”). Он испугался “шепота, хохотни глупцов” и убил своего друга, этим самым убив что-то и в себе.

Онегин уехал, потому что хотел убежать от самого себя, но душевных сил на глубокое раскаяние и перемену жизни у него не было. Встреча с Татьяной спустя несколько лет поразила его. Татьяна превратилась в богиню, сохранив свою душевную мощь, и Онегин понял, что его бегство было напрасно.

Но в возраст поздний и бесплодный,

На повороте наших лет,

Печален страсти мертвой след…

Жизнь так или иначе привела Онегина к логическому завер­шению его молодости – это полный крах, пережить который можно, только жесточайшим образом переосмыслив предшест­вующую жизнь. Для усиления эффекта Пушкин заставил Онегина влюбиться именно в Татьяну, но это могла быть другая женщина. Суть в том, что внушенные с ранней юности маски и роли терпят жестокое поражение и жизнь таким образом дает герою шанс на обновление нравственных чувств, шанс на новые смыслы суще­ствования.

Известно, что в последней, зашифрованной главе, Пушкин приводит своего героя в стан декабристов.