Из одного металла льют

На первой полосе газеты представлен памятник “Антон Павлович Чехов в Томске глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и не читавшего “Каштанку”” (скульптор Леонтий Усов).

Он был открыт к 400-летию Томска 20 августа 2004 года на набережной реки Томи около ресторана “Славянский базар”. Известно, что Чехову город не понравился – “скучный, нетрезвый”. Поэтому скульптор представил, что томичи увидели Чехова пьяными глазами. Двухметровый бронзовый классик (реальный рост Чехова 186 см), взирающий на губернский город, изображен

босиком – по легенде, писатель потерял здесь калошу.

У томичей уже есть примета: если потереть рукоятку зонтика и нос, обретешь удачу.

А теперь перенесемся в Ялту.

“Говорили, что на набережной появилось новое лицо: дама с собачкой”.

Так начинается известный чеховский рассказ, в котором часть событий происходит в этом крымском городе.

Так можем теперь сказать и мы, поскольку бронзовая Дама со своим белым шпицем отныне обречена вечно прогуливаться по набережной этого города, останавливаясь обычно около концертного зала “Юбилейный”.

Молодая дама в шляпке, с зонтиком в опущенной

правой руке, стоит в задумчивости, рядом собачка. А чуть поодаль, прислонившись к парапету набережной, за Анной Сергеевной наблюдает, нет, не Гуров, а сам Антон Павлович Чехов.

Именно такая идея – установить в Ялте памятник Чехову и его героине – принадлежит организаторам Международного телекинофорума “Вместе” (генеральный директор Александр Беликов). Открытие памятника работы скульпторов Геннадия и Федора Паршиных состоялось 4 сентября 2004 года в рамках 5-го телекинофорума.

Возможно, появление памятника связано еще и с тем, что 2004 год был объявлен ЮНЕСКО годом Чехова. Было бы замечательно, если бы подобные идеи посетили чьи-либо творческие головы сейчас, в преддверии 150-летия со дня рождения писателя. К сожалению, у нас в стране не так много памятников героям классической русской литературы.

Хотя у того же Чехова немало героев, достойных увековечения в бронзе.

Однако некоторые факты позволяют верить, что ситуация может измениться к лучшему.

Так, например, я слышала, что в Таганроге уже появились мемориальные доски, посвященные Ионычу и Беликову: почитатели таланта Чехова вычислили, в каких домах могли бы жить эти герои.

А в Перми осенью 2006 года установили стелу в честь трех сестер, ставших, как считают местные краеведы, прототипами чеховских героинь. На стеле надпись: “Сестры Циммерман Оттилия, Маргарита, Эвелина. Учредительницы, педагоги первой частной школы Перми, по легенде – прототипы чеховских трех сестер”.

Импульсом к поиску тех, кто мог бы претендовать на роль прототипов, послужило небольшое замечание Чехова (дважды бывавшего здесь проездом) о том, что в его пьесе “действие происходит в провинциальном городе, вроде Перми” (письмо Горькому от 16 октября 1900 года). И пусть на стеле другие имена, а не Ольга, Маша и Ирина, кто знает, появился бы этот памятный знак или нет, если бы не пьеса Чехова. Так что эту стелу тоже можно отчасти считать памятником литературным героиням. Остается развить идею.

И тогда, спустя какое-то время, я смогу начать очередную заметку таким образом: “Недавно в Перми состоялось замечательное событие – открытие памятника трем сестрам, героиням одноименной драмы Чехова”. И это будет констатация факта, а не фантазия увлеченного идеей филолога.

Валентина ШЕНКМАН