Исследование поэмы Твардовского “Книга про бойца”
В 1946 году почти одно за другим появилось три полных издания “Книги про бойца”, и герой ее пришел к читателю “гражданскому”, как давний и любимый друг: о нем знали по радиопередачам и потому ждали с нетерпением. А за три месяца до подписания в печать первого издания “Книги про бойца” в письме В. В. Овечкину Твардовский сообщал: “Поэму (“Лирическую хронику”) “Дом у дороги” я худо ли, хорошо закончил”2, и 11 апреля был подписан к печати № 5-6 журнала “Знамя” с полным ее текстом. Летом того же года в издательстве “Московский
Лирическая хроника. О родине. Стихи из записной книжки”.
В том, что обе поэмы явились к читателю в полном издании почти одновременно, видна некая закономерность, которая легко будет вами установлена, когда приступим к чтению нового произведения. Наше “исследование” начнем с конца, с авторской датировки: “1942-1946”. Как?! – вправе спросить читатель – именно весной 1942 года Твардовский “решил оживить “Теркина”, а с сентября того же года до победных залпов 9 мая 1945 года главы “Книги про бойца” регулярно
Мы же только что прочли об этом! Да, все это так, но… не будем торопить события. Откроем книгу и послушаем автора:
Я начал песню в трудный год, Когда зимой студеной Война стояла у ворот Столицы осажденной…
Так начинается поэма. В истории литературы это отнюдь не единичный случай, когда поэма начинается с вступления. Вспомним хотя бы “У лукоморья дуб зеленый…”.
Правда, у Пушкина вступление как бы самостоятельно – за ним следует “Песнь первая”, с которой начинается рассказ. Но вот другой пример – вступление к поэме Лермонтова ” Мцыри ” помечено как первая глава, а повествование начинается со второй главы. То же и у Твардовского.
Откроем “Дом у дороги”, главу вторую. В тот самый час воскресным днем, По праздничному делу, В саду косил ты под окном Траву с росою белой… “В тот самый час воскресным днем…” Да, тот самый воскресный день 22 июня 1941 года, Когда с нещадной силой Старинным голосом война По всей стране завыла…
Мы еще вернемся с вами к этому емкому и очень памятливому определению – “старинным голосом война… завыла”. Но сперва попробуем разобраться в прочитанном. Тому, кто знаком с поэзией Твардовского в большем объеме, чем то предусмотрено программой, не могло не броситься в глаза разительное сходство описанной в начале главы картины с иными строками поэта:
Отцов и прадедов примета, Как будто справдилась она: Таких хлебов, такого лета Не год, не два ждала война…
‘Откроем второй том посмертного Собрания сочинений А. Т. Твардовского. В комментарии говорится, что стихотворение “Отцов и прадедов примета” впервые опубликовано в газете “Красноармейская правда” 2 декабря 1943 года как вступление к “Дому у дороги”. Тема эта явилась к поэту, как следует из его же слов, “зимой студеной”, когда “война стояла у ворот столицы осажденной”, т. е. осенью 1941-зимой 1942 года.
После первого дня войны, оставившего навечно в сердцах людей память великого всенародного бедствия, неотвратимой беды и горя, битва за Москву – самое глубокое потрясение. Об этих событиях вам не раз приходилось читать, видеть фильмы. Вспомните, что пришлось пережить, глядя на экран.
Но то кино, а каково же тем, кто пережил это въяве? Такое вообразить не просто. А если ты не только участник событий, но награжден от природы тонким чутьем и восприятием художника?
И Твардовский с его предельно обостренным чувством сопричастности любой беде не мог не откликнуться на грозные события той зимы.
Весной 1942 года на родине Твардовского разыгралась страшная трагедия: “…13 апреля… карательный отряд напал на деревню Сельцо Починковского района… небольшой партизанский отряд попытался защищаться, но был разбит. Фашистские мерзавцы сожгли деревню, расстреляли больше половины ее жителей. Я с большой болью вспоминаю об этом. Ведь Сельцо – родина Александра Трифоновича Твардовского”.
Это воспоминания одного из организаторов партизанского движения на Смоленщине в тех местах, где некогда стоял хутор Загорье, снесенный с лица земли, да так, что и место обнаружить не удастся. О разыгравшейся трагедии Твардовский знал – именно в те дни или чуть позже (по воспоминаниям Т. Засыпки, через три недели) была сброшена небольшая листовка политического управления Красной Армии: листовка необычная – на ней напечатано стихотворение Твардовского “К партизанам Смоленщины”. Народ воспринял ее как весть об освобождении, первую слабую надежду: ее читали вслух, выучивали наизусть, со слезами на глазах были прочитаны обращенные к ним слова земляка, и люди увидели его в одном строю с народными мстителями.
По сути, так оно и было. Чего стоили эти строки Твардовскому, и вообразить трудно. Каждое слово – крик души, боль сердца:
Я б вовеки грабителям
Не простил бы твоим, Что они тебя видели Вражьим оком пустым; Что земли твоей на ноги Зацепили себе; Что руками погаными Прикоснулись к тебе; Что уродливым именем Заменили твое; Что в Днепре твоем вымыли Воровское тряпье…
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...