“Исповедь хулигана” анализ стихотворения Есенина
Стихотворение “Исповедь хулигана” было написано Есениным в 1920 году, во время увлечения поэта Имажинизмом. Влияние этого литературного течения явно ощущается в произведении: метафоры, бьющие на необычность, смелые образы, сочетание литературных и простонародных слов, рваный размер в духе Маяковского. Но сквозь этот надуманный, искусственный слой прорывается сердечность и искренность, отличавшая творчество Есенина, и “Исповедь хулигана” воспринимается все-таки как живой, правдивый монолог.
Вступление звучит раздумчиво, как
Но следующая строфа, с мягкой рифмой, написанная Пятистопным ямбом, переворачивает впечатление читателя: “заросший пруд”, “звон ольхи” – это уже Есенин, певец природы, он вспоминает
Пятая строфа – прямое обращение к родителям, переходящее от душевности к хвастовству, и здесь вновь ощущается некая нотка неискренности: упоминание о цилиндре и лакированных башмаках кажется чужеродным, лишним…
Закономерно продолжая чередование частей с разным настроением, врезается шестая строфа: “задорный озорник” признается в неискоренимой любви к той самой грязноватой и слякотной деревне. Кланяется корове с вывески, вспоминает “запах навоза с родных полей”, готов нести, словно шлейф, хвост извозчичьей лошади…
И начало следующей строфы – “Я люблю родину. Я очень люблю родину!” – не кажется после предыдущих признаний ни выспренним, ни излишне громогласным. Перечисление Метафор, хоть и вполне в духе имажинисткой “образности”: “грусти ивовая ржавь”, “хмарь и сырь апрельских вечеров”, клен, “присевший перед костром зари”, остается душевным и искренним.
А дальше хлынул монолог героя, истосковавшегося по своей родине, по тому месту, где его знают и любят настоящим… Обращение к верному псу, описание дружбы с ним и прорвавшееся диалектное, родное словечко “погребав” сметают все образные построения, возведенные искусственно, и именно в этой части стихотворения перед читателем является настоящая исповедь.
Кульминацией ее становится признание героя: “Я все такой же. Сердцем я все такой же”. Настроение в этой строфе возвышенное, светлое, здесь поэт с добрым чувством говорит и о себе, и о людях – “мне хочется вам нежное сказать”. (А ведь в начале стихотворения к этим же людям было обращено лишь пренебрежение!)
Но после пожелания “спокойной ночи”, после прекрасной метафоры о косе зари, звеневшей по траве… настроение исповедующегося снова меняется. Он обрывает себя на полуслове, оставляя многоточие вместо заключительной рифмы, и со следующей строфы вновь надевает на себя маску.
Неприкрытая грубость, нелитературные слова (“задница”, “башка”) отбрасывают читателя на первоначальную дистанцию, герой словно насмехается над своей недавней сентиментальностью и хочет заставить забыть о ней. Для чего вся исповедь? Чтобы признаться в том, что искреннее вдохновение (“заезженный Пегас”) не нужно поэту?
Что он пришел “воспеть крыс”? Эти прорвавшиеся неизвестно из каких глубин слова полностью меняют все впечатление от “Исповеди”, оставляя в большей степени недоумение. И заключительные строки, пожелание поэта стать “парусом в страну, куда мы плывем”, просто не сливаются со всем стихотворением, как будто он отчеркнул их и вписал позже, успокоившись и не помня настроения, с которым лилась “Исповедь” вначале.
Именно эта противоречивость, неровность произведения заставляют перечитывать его еще и еще, отыскивая связующее все строфы звено. И оно находится: это натура поэта, такая же мятущаяся, проявила здесь себя во всех ипостасях. Прочитав и проникнувшись каждым словом стихотворения, можно многое понять о Есенине и о том, кем он ощущал себя в неспокойные годы сразу после революции, после опрокидывания привычного мира.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...