“Искусство всегда помогало человеку в отыскивании идеала”

Когда в жизнь мужчины врывается “ужасное, кровяное, как закат”, слово “война” – это страшно. Неизмеримо страшнее, если оно врывается в жизнь женщины, испокон века воспеваемой писателями, художниками, музыкантами как “гений чистой красоты “, “образ божества”, как символ любви, материнства, домашнего уюта и благополучия.

Что же происходит с ней, Прекрасной Дамой, доброй, милой, нуждающейся в защите сильного и надежного друга, в вихре войны и революции, в пламени “мирового пожара в крови”, который большевики в далеком

семнадцатом пытались раздуть “на горе всем буржуям”? Об этом узнаем мы со страниц произведений Б. Лавренева, А. Толстого, А. Фадеева, М. Булгакова, созданных в 20-е годы ХХ столетия по горячим следам гражданской войны. Философское осмысление случившегося придет позже, теперь же – яркие, точные, конкретные зарисовки с натуры, художественные образы, близкие и понятные читателю, ибо сам читатель, как и литературные герои, – участник или очевидец происходящего, которому приходится задумываться над вопросами: “Кто я такой?”, “Какое место займу в наступающей жизни?”.

Для кого-то, как для героини

рассказа Б. Лавренева “Сорок первый”, ответ находится сразу – Марютка “встала и пошла записываться в красные гвардейцы”. Другие – такие, как Ольга Зотова, готовившие себя в юности к уютной домашней жизни, к семейному счастью “в капоте, за кофейником”, – трагически теряют в водовороте событий родных, дом, детские мечты и вынуждены начать новую, совсем не похожую на прежнюю, жизнь: “После черных дней, когда едва не помутился разум, она… нашла спасение: ненависть, лишение”. Для Ольги приход в красноармейский отряд – это, прежде всего, способ отомстить убийцам ее родителей, заглушить страдания израненной души и, конечно же, быть рядом с человеком, который стал близким и дорогим, – красным командиром Емельяновым.

Третьих – таких, как Елену Турбину, – нельзя представить себе сражающимися на баррикадах или скачущими на коне по дальневосточной тайге? Не в том их предназначение. Не во власти двадцатичетырехлетней Елены Турбиной остановить бег времени, уберечь братьев от участия в кровопролитной сече, но свой “семейный” мир, свою вселенную, свои “кремовые занавески” она ревностно охраняет, ибо видит долг жены, сестры в тщательном сбережении “доброй воды в вазе турбинской жизни”. Ее выбор уже сделан, его ничто не изменит.

Елену война не ожесточила, не сделала грубой и безжалостной. Но не обо всех женщинах можно сказать такое. И если жестокость Ольги Зотовой больше внешняя: в словах, в манере поведения, то жестокость Марютки страшнее: в подсчете убитых врагов – и не одного-двух, а сорока; в том, что будущая женщина во имя участия в “мировом пожаре” добровольно отказывается “от бабьего образа жизни и, между прочим, деторождения”.

Нелепа, ужасна сама мысль, что тоненькую, стройную девушку, укладывающую веночком пышные косы вокруг головы, “тянет идти громить, убивать с пьяными, вшивыми ордами”. Фанатичная преданность революции берет верх над первой, внезапно и ярко вспыхнувшей девичьей любовью к пленному белогвардейскому поручику. Собственными руками, по-снайперски точно стреляет Марютка в Говоруху-Отрока, в свое “бабье” счастье, памятуя строгий наказ комиссара Евсюкова: “Ежели на белых нарветесь, живым его не сдавай”.

Так же действует и Любовь Яровая – героиня одноименной пьесы К. Тренева. Некогда, в той далекой жизни, любящая и любимая, она, с чувством выполненного долга после передачи мужа – белого офицера – в руки революционеров, то есть в руки смерти, говорит: “С этого дня я – верный товарищ”. Что это? Болезненная перевернутость сознания?

Переоценка нравственных ценностей? Слепое исполнение долга, который оказывается выше любви?

“Круглая рыбачья сиротка Марютка” не может предать революцию, ту силу, которая подняла ее с ненавистного места, разрушила старый мир, повернувшийся к Говорухе-Оброку, сыну богатых дворян, гуманной и светлой стороной, а к девушке-беднячке – тяжкой и темной”. Как бы ни любила юная красногвардейка своего “первого ” – “сорок первого”, понять и принять его психологию она никогда не сможет: слишком разные они люди. А поручик Яровой оказывается преданным женой только после того, как сам совершил несколько предательств, в том числе и главное: предательство идеалов молодости.

И все же, приняв это объяснение, вряд ли можно примириться с мыслью, что женщина, которой Богом предначертано давать жизнь другим людям, может убивать и обрекать на смерть, пусть даже из чувства долга.

В “минуты роковые” встречают Марютка и Ольга Зотова большое, сильное, настоящее чувство, войной, несомненно, обостренное, ибо на войне каждый день – последний, каждый взгляд – прощальный. Любовь “военная”, трагическая, но любовь, потому что “только ею… держится и движется жизнь”, неизменно выходящая победительницей во всех войнах.