Иоганнес Р. Бехер
Пролетарско-революционное литературное движение возглавил Иоганнес Р. Бехер (1891-1958). Он был одним из выдающихся лириков экспрессионизма. Представляя его левое крыло, он, подобно Газенклеверу, Рубинеру и Толлеру, создал новую модель “политического поэта”, обновляющего общество.
Это определение по отношению к Бехеру не кажется лишь риторической фразой: в 1917 году он стал членом Независимой социалистической партии, а в 1919 году вступил в ряды КПГ. С середины 20-х годов Бехер отдавал много сил сплочению коммунистических немецких писателей.
Бехер был его делегатом на международных конгрессах, автором важнейших программных документов и выступлений.
Творческая эволюция Бехера-поэта лишь на первый взгляд кажется простой, в действительности же она была сложной. Поэзия Бехера – это скорее выражение скачкообразных перемен в его жизни и мышлении, противоречивого поиска пути осуществления идеи гуманного существования человека. Даже в 30-е годы его творческое развитие еще не завершилось.
Октябрьскую революцию Бехер приветствовал
Он ощутил безграничное одиночество, когда круг “друзей человечества” в его экспрессионистской картине мира распался. Поэт забросил свои экспрессионистские начинания; в сборнике “Во имя божье” (1920) его голос уподоблялся элегическому тону Гельдерлина, когда тот стремился обуздать мотивы отчаяния и жалобы:
До небес не достать моей башне,
И скалы крошатся.
А на моих плечах – шаткие сваи,
Ничто не сжалилось надо мною,
Ни река, ни болото,
Ни нож, ни камыш.
Море исторгло меня.
Но, быть может,
Меня похоронят все же
Лес или облака – я
Божьего лика не видел, нет!
Только с приобщением Бехера к коммунистическому движению и началом усвоения марксистского мировосприятия его творчество вступает в пролетарско-революционную фазу. Работы В. И. Ленина “Партийная организация и партийная литература” и “Империализм, как высшая стадия капитализма” имели важное значение для поэтического истолкования поэтом его времени.
В сборниках стихотворений Бехера “Голодный город” (1927), “Человек нашего времени” (1929), “Серые колонны” (1930), “Человек, шагающий в строю” (1932) ощущается стремление к формально-научным обобщениям. Империалистическая действительность воспринимается как “век машин”, в котором интересы капитала низводят человека до “адского существования в качестве товара”; “век машин” производит “человека-машину” – и империалистическую войну. Антивоенная направленность характерна для первых крупных
Прозаических произведений Бехера: повести “Банкир на поле битвы” (1926) и романа “Люизит, или Единственная справедливая война” (1926), на который власти Веймарской республики наложили запрет, обвинив его автора в государственной измене, и пытались возбудить против Бехера судебный процесс. Роман служил предостережением об опасности будущей химической войны (люизит – название ядовитого газа) и призывал революционный пролетариат бороться против войны: “Становится страшно оттого, что, быть может, я пришел слишком поздно и война бы уже началась. В 1924 году набрасывал я одну страницу за другой, мне требовалось неполных три месяца…
Крича, перекрикивая себя, выдвигал я свои обвинения” 92.
Впоследствии Бехер считал свой “экспериментальный роман” неудачей. Между тем это весьма показательный документ, потому что в нем прослеживается развитие эстетической мысли автора; частое употребление нарицательных слов, отказ от индивидуализации персонажей, избыток апокалипсических картин мира вновь свидетельствуют об экспрессионистских истоках в творчестве поэта. В то же время Бехер стремился отыскать “путь к синтезу искусства и науки”; вводя в роман подлинный фактический материал, он предвосхищал тенденции будущей художественной прозы.
Важнейшей темой в творчестве Бехера второй половины 20-х годов был пролетариат – его борьба и жизненные условия. На создание своеобразной оратории в свободном ритме, поэмы “Великий план” (1931), его побудила первая пятилетка в Советском Союзе. Однако и в этой поэме, как и в сборниках стихов того времени, он видел в рабочем классе прежде всего лишь отражение мира разобщенных буржуазных индивидуумов, откуда он сам пришел:
Это массы идут,
Улица тянется, улица – ширится,
Но не вмещает масс.
Ночь прожекторы в клочья рвут.
Несется известие: “Массы встают!”
Полнят улицу массы. Их в этот час
Единая будит страсть.
Есть Есть
Партия в его понимании была высокоорганизованным “миллионноглазым борющимся телом”; задача поэта, по мнению Бехера, стать частицей этого “борющегося организма” и убеждающими средствами агитаторской риторики вызвать “пролетарскую энергию”.
Бехеровская картина аскетически обезличенного человека свидетельствует не только об идейной и эмоциональной направленности, но и о слабой практической связи поэта с реальной жизнью пролетариата; разносторонние, подлинные эстетические потребности в искусстве в поэтической концепции Бехера не принимались во внимание. Личные связи с рабочими у Бехера завязались в период его деятельности в Союзе пролетарско-революционных писателей. В то время как его непреклонное стремление порвать с тем классом, к которому он принадлежал по своему социальному происхождению, не вызывало симпатий у интеллектуалов, с пролетарскими талантами его, напротив, связывали дружеские отношения. Сформулированное Бехером в 1931 году требование изображать “пролетарские будни… со всеми их оттенками, противоречиями и различиями” 94 свидетельствовало о критическом отношении к собственному творчеству.
В сборнике “Человек, шагающий в строю” (1932) Бехер обратился к жанру баллады в таких стихотворениях, как “Мать”, ему удалось наглядно изобразить жизнь рабочих. Это подготовило новый поворот в теории и практике его поэзии.