Интерес к русской истории у Пушкина

Интерес к русской истории привел Пушкина еще в пору южной ссылки к изучению политики русских самодержцев XVIII века. Первые выводы были зафиксированы в Кишиневе в августе 1822 года в “Заметках по русской истории XVIII века”.

Самовластье – извращенная, по Пушкину, форма монархического правления, ненавистная поэту. Еще в оде “Вольность” (1817) он писал о Наполеоне – “Самовластительный злодей, Тебя, твой трон я ненавижу…” Самовластье неминуемо ведет к злодейству. Эти “две вещи” “совместны”. В послании “Чаадаеву”

(1818) понятие самовластья распространено на все русское самодержавие.

Высказав перу, что взойдет “звезда пленительного счастья, Россия вопрянет ото сна”, Пушкин утверждает – после победы “на обломках самовластья Напишут наши имена”. Та же идея положена в основание эпиграммы на “Историю государства Российского” Карамзина, в которой искреннее оправдание русского самодержавия Карамзиным рассматривается как доказательство “необходимости самовластия” для России.

В начале 1820-х годов Петр I для Пушкина – “великий человек”, с “необыкновенной душой” и в то же время

самовластный государь”. Но разгром восстания декабристов 1825 года, с одной стороны, и неожиданное свидание с новым императором Николаем I осенью 1826 года, положившее начало непосредственным связям поэта с царем, с другой, решительно изменили взгляд Пушкина па Петра. В создавшихся обстоятельствах политической и общественной жизни России Пушкин, в соответствии с вековой традицией, начинает искать спасения России и политической концепции просветителей – просвещенном абсолютизме. В русских условиях эта концепция не выглядела абстрактной, поскольку был в отечественной Истории реальный просвещенный монарх – Петр 1.

Первый русский император именно так и рассматривался крупнейшими русскими деятелями начиная с Феофана Прокоповича, Кантемира и Ломоносова, В политическом сознании Пушкина в 1826 году Петр I предстает как просвещенный монарх. В эту трудную пору, казалось поэту, выход может быть в просвещенном абсолютизме Николая I. Если мог быть просвещенный император Петр I, почему – теоретически – им не может стать новый царь?

Так в творчество Пушкина надолго вошла тема Петра I. После “Стансов” он принялся за роман “Арап Петра Великого”, не завершив который, начал писать поэму “Полтава”. Пушкин стремится к откровенно политической трактовке темы Петра: выдвигая пример для подражания новому императору, “учит” его царствовать, как это делали до него Ломоносов (учил Елизавету), Фонвизин (Екатерину II), Карамзин (Александра I).

Сложившиеся обстоятельства неизменно толкали к идеализации Петра 1, к отступлению от историзма. Ни в “Стансах”, ни в “Арапе Петра Великого”, ни в “Полтаве” нет Петра – “самовластного государя”, но есть самодержец, понимавший нужды России, “смело сеявший просвещенье”, выступавший то как “академик”, то как “герой”, и главное, он “на троне вечный был работник”. В записке “О народном воспитании”, написанной по поручению Николая I, Пушкин писал о Петре: “Чины сделались страстию русского народа.

Того хотел Петр Великий, того требовало тогдашнее состояние России”, Данное суждение – свидетельство крайностей идеализации Петра: Пушкин в первые месяцы после разгрома декабристов еще оправдывает введение Петром чинов, которые привели к созданию новой аристократии и оттеснению старинного дворянства с арены политической жизни.

Идеализация Петра неминуемо вела к идеализации Николая, усилению веры в его обещания. В следующем, 1828 году, в стихотворении “Друзьям” Пушкин твердо и решительно заявлял:

Нет, я не льстец, когда царю Хвалу свободную слагаю: Я смело чувства выражаю, Языком сердца говорю. Гекла в изгнанье жизнь моя; Влачил я с милыми разлуку, Но он мне царственную руку Простер – и с вами снова я. Во мне почтил он вдохновенье; Освободил он мысль мою. И я ль в сердечном умиленье Ему хвалы не воспою?

Политические обстоятельства, вызвавшие появление в творчестве Пушкина темы Петра, связали ее с темой Николая и – шире – с темой русского самодержавия, его исторической и современной роли, сущности самодержавного строя.

Ход событий общественной жизни и развитие драматических отношений Пушкина с Николаем вносили поправки н убеждения поэта, требовали суровой и бескомпромиссной, основанной на подлинных исторических фактах проверки концепции просвещенного абсолютизма. Переоценка деятельности Петра начиная с 1830 года была следствием общей четко проявившейся тенденции серьезно и самостоятельно изучать историю – западную и русскую – ив ней искать ответов на жгучие вопросы современности.

В эти годы завершился процесс формирования историзма, он приобретает у Пушкина научную глубину, расширяются возможности реализма в познании жизни. Эти изменения в убеждениях Пушкина исследователи 1аметили и определили давно. В 1833 году Пушкину становится ясным, что Петр I создал политическую систему, которая была не чем иным, как тиранией.

Подобные взгляды (записанные в различных заметках, сделанных для себя) означали решительный отказ от какой-либо идеализации Петра I. Тем самым возникала необходимость подлинно исторической оценки всего правления первого императора, его политики, действительно во многом соответствовавшей той программе, которая позволяла говорить о просвещенном характере его деспотического самодержавства.