Гоголь, Краткое содержание Заколдованное место, План

Дьячок Фома, сидя в кругу своих друзей, соглашается рас­сказать еще одну историю с условием, что она будет последняя. Далее он начинает рассуждать о том, что если дьявольская сила захочет обморочить человека, то “ей-богу, обморочит”. Вслед за этим рассказчик вспоминает историю из своего детства, когда ему было лет одиннадцать, а может, и больше.

Как-то в начале весны отец его повез в Крым на продажу та­бак, бывший тогда в цене. Трехгодовалого брата взял с собой. Дома остались мать, Фома с братом Остапом, и дед.

Дед засеял баштан (бахчу)

и перешел с хутора жить в курень (шалаш) возле башта­на, а детей взял с собой – распугивать сорок и воробьев. Ребя­тишки не только смотрели за дынями, арбузами и тыквами, но и кормились в огороде всем, что там росло. Приезжие частенько останавливались купить арбуз или дыню, а из окрестных деревень приносили на обмен кур, яиц, а индеек.

Житье было хорошее. А больше всего деду нравилось, что мимо каждый день про­езжали возы чумаков – до пятидесяти в день. Иной раз случа­лась встреча со старыми друзьями.

Как-то ближе к вечеру подъехали к ним знакомые чумаки. Поздоровались, распрягли волов пастись, а сами

раскурили трубки и сели с дедом возле куреня. За россказнями незаметно время пролетело.

После полдника дед начал всех дынями потчевать. Пока чумаки ели, дед стал подбивать Фому и Остапа станце­вать казачка. Глядя на пляшущих внуков, дед не утерпел и тоже пошел “вывертывать ногами”.

Возле грядки с огурцами было глад­кое место, на котором дед плясал. Дойдя до середины, он уже хотел “выметнуть” какую-то особенную штуку, только ноги отчего-то не поднимались. Дед разогнался, дошел до середины – не берет! Что хочешь делай!

Ноги как деревянные стали. Дед при­нялся ругаться: “Вишь, дьявольское место! вишь, сатанинское наваждение! впутается же ирод, враг рода человеческого!” Перед чумаками позориться деду никак не хотелось, он снова пустился в пляс. И опять, как только дошел до злополучного места, не вытанцовывается ему – и все тут! Послал дед еще несколько ругательств в адрес сатаны.

Слы­шит – сзади кто-то засмеялся. Оглянулся дед – ни баштана, ни чумаков нет, а есть только гладкое поле. Потом пригляделся: а место-то не совсем незнакомое.

Вот и голубятня, что у попа в огороде, торчит за лесом, а вот и гумно волостного писаря. Ме­сяца не было: вместо него сквозь тучу мелькало белое пятно. В стороне от дорожки, на могилке, вспыхнула свечка. “Клад!” – воскликнул дед. Немного поодаль загорелась другая.

Теперь дед был точно уверен, что обнаружил клад. При нем не было ни лопаты, ни заступа, о чем старик очень пожалел, поду­мав, что сокровище может быть неглубоко спрятано. Дед решил для начала пометить это место, положив на него порядочную ветку дерева, видимо, сломанную ветром.

После этого он пошел по найденной дорожке к своему башта­ну и пришел поздно. Есть не стал и на вопрос Остапа, куда его дели черти, ничего не ответил. На другой день, чуть стало смеркаться, дед пошел на поме­ченное место.

Все приметы он вроде бы запомнил, но нечистая сила опять начала дурачить старика, кружила его и водила от гумна к голубятне. Опять дед обругал сатану последними словами. А тут еще и дождик – сначала стал накрапывать, а потом и вов­се пустился, как из ведра. Дед задал бегуна, вернулся в курень, завернулся в тулуп и принялся приголубливать черта такими словами, которых от него никто отроду не слыхивал.

Утром дед как всегда работал на баштане, а вечером пошел копать грядку для новых тыкв. Проходя мимо заколдованного места, не удержался и ткнул в него заступом. Глядь, а он опять на том же самом поле. Дед нашел помечен­ную могилу.

Свечка на ней погасла, сверху лежал камень, зарос­ший травою. Дед подошел к этому месту, спихнул с могилы ог­ромный камень и решил понюхать табачку. Сатане это дело не понравилось, и он сам чихнул, забрызгав деду все лицо. Дед принялся копать.

Земля оказалась мягкой, и вскоре за­ступ уперся в котел. Нечистая сила, приняв самые разные звери­ные обличья, начала пугать старика, повторяя за ним на разные лады все его слова. Дед порядком струхнул, да и ночь была тем­ная, беззвездная. Над головой у себя он увидал гору, которая мог­ла вот-вот оборваться, из-за горы выглядывала какая-то мерзкая харя с огромными ноздрями и красными очами.

Дед хотел бросить котел, но оглянувшись, увидел, что опять все по-прежнему. Схва­тил он котел и побежал домой. А чувствует сам, что сзади кто-то так и чешет прутьями по его ногам. Дома дожидались деда часа три.

Уже с хутора принесла мать горшок горячих галушек. Стали ужинать. После ужина мать по­шла на огород найти место, чтобы вылить помои.

Смотрит – по огороду бочка идет, и плеснула в нее. Оказалось, это дед. Смешно было глядеть на седую голову деда, окунутую в помои и обвешан­ную корками с арбузов и дынь.

Дед скорее потащил всех в комнату смотреть, что же там, в котле, такое. А был там сор, дрязг – стыдно сказать, что там было… Дед плюнул, кинул котел и руки вымыл.

С тех пор дед сам не верит черту и остальным запрещает это делать. А если услышит, что в каком-то месте неспокойно, тут же крестить его начинает. А то проклятое место, где ему не вытанцовывалось, он заго­родил плетнем и велел туда кидать все непотребное, весь бурьян и сор.

А ведь что интересно: эту землю потом нанимали под баштан соседние казаки. Земля славная, и урожай на ней всегда был на диво, но на заколдованном месте никогда ничего доброго не всхо­дило. “Засеют как следует, а взойдет такое, что и разобрать нельзя: арбуз не арбуз, тыква не тыква, огурец не огурец… черт знает что такое!”