Герой повести Шатобриана “Рене”

Литературные прообразы: Вертер Гете, лирические герои английских поэтов XVIII в. Грея и Томсона, герои “Поэм” Оссиана, повествователь “Прогулок одинокого мечтателя” Ж.-Ж. Руссо. Повесть “Рене” была впервые напечатана в составе трактата Шатобриана “Гений христианства” (1802) как приложение к главе “О смутности страстей”.

В этой главе Шатобриан анализирует “состояние души, которое не привлекало до сих пор должного внимания”: “способности наши, юные, деятельные, цельные, но затаенные в себе, лишенные цели и предмета,

обращаются лишь на самих себя. Мы познаем разочарование, еще не изведав наслаждений, мы еще полны желаний, но уже лишены иллюзий. Воображение богато, обильно и чудесно; существование скудно, сухо и безотрадно.

Мы живем с полным сердцем в пустом мире и, ничем не насытившись, уже всем пресыщены”; силы “пропадают втуне”, беспредметные страсти “сжигают одинокое сердце”. Шатобриан связывает подобное состояние с прогрессом цивилизации и его печальными последствиями: “обилие примеров, проходящих перед глазами, множество книг, трактующих о человеке и его чувствах, делают искушенным человека

неопытного”. У описанного душевного состояния были и совершенно конкретные исторические причины, которые Шатобриан не называет прямо, но как бы подразумевает: “пылкие души, которые живут в свете, не вверяясь ему, и становятся добычей тысячи химер”,- это молодые люди послереволюционной эпохи, у которых революция отняла не только родных, но и весь привычный уклад жизни, поприще, на котором они могли бы с пользой растрачивать свои силы.

Впрочем, в самой повести исторические, “материальные” причины скорби Рене остаются за кадром, отчего скорбь эта обретает вселенский, поистине метафизический характер. Объятый меланхолией, Рене покидает родные края и отправляется в путешествие по Европе, посещает Грецию, Италию, Шотландию; он созерцает древние руины и размышляет о судьбах мира, воссев на вершине вулкана, и нигде душа его не находит успокоения. Р. возвращается домой, где его ждет любимая сестра Амели, но та чахнет от непонятной болезни и наконец удаляется в монастырь; в день пострижения Р. случайно узнает ее страшную тайну: Амели питает преступную страсть к нему, своему родному брату, и именно поэтому бежит от соблазнов мира в монастырь.

Р., в отчаянии сознающий себя причиной горя Амели, избирает себе другое прибежище: он уезжает в Америку, где поселяется среди индейцев-натчезов и женится на индианке Селюте. Амели умирает в монастыре, Р. же остается жить и страдать.

Сразу же после выхода отдельного издания повести образ Рене обрел европейскую славу. У Р. появилось множество продолжателей, от знаменитых, таких, как байроновский Чайльд-Га-рольд, Жан Сбогар Нодье, Алеко Пушкина, Октав А. де Мюссе, до безвестных жалобщиков, изливающих свои печали в унылых элегиях. Сам Шатобриан впоследствии, в своей автобиографической книге “Замогильные записки” (изд.

1848-1850), писал, что хотел бы уничтожить Рене или, по крайней мере, никогда его не создавать: уж слишком много “родственников в прозе и в стихах” объявилось у его героя, сетовал писатель; вокруг не сыщешь юнца, который бы не пресытился жизнью и не воображал себя несчастным страдальцем. Шатобриана огорчало то, что его мысль не поняли до конца, что, пленившись сочувствием к Рене читатели упустили из виду финал повести.

Ведь целью писателя было не только изобразить разочарованность и меланхолию Р., но и осудить их. В финале “Рене” герой получает суровую отповедь от священника отца Суэля: человек не имеет права обольщаться химерами, потакать собственной гордыне и изнывать в одиночестве; он обязан трудиться вместе с людьми и на благо людей, и эта жизнь заодно с себе подобными излечит его от всех нравственных недугов. Именно к Р. обращает в финале повести индеец Шактас знаменитые слова, которые так любил Пушкин: “Счастье обретается лишь на проторенных путях” (ср.: “Привычка свыше нам дана; Замена счастию она”). “Проторенные пути” – это возвращение к людям, лекарство от вселенской тоски.

Р. и сам мечтает о подобном исцелении, недаром он просит натчезов принять его в число воинов племени и мечтает зажить такой же простой и чистой жизнью, как и они.

Однако излечиться Рене не суждено; и среди индейцев он остается человеком, абсолютно разочарованным в жизни, лелеющим свою скорбь. Такое отношение к миру не было придумано Шатобрианом; мало того, что в описании психологии Р. много автобиографических моментов, гораздо важнее, что сходные чувства испытывали в начале века многие молодые люди, Шатобриан лишь выразил его в такой емкой и всеобъемлющей форме, какая до тех пор никому не была доступна. Многие виднейшие французские писатели XIX в.: Ламартин, Сент-Бев, Жорж Санд – узнавали в Р. самих себя и свои переживания.

С другой стороны, история Р. не только выражала уже существующее умонастроение, но и в какой-то степени провоцировала его, сама становилась источником тотального разочарования, ибо из этой истории все запомнили тоску героя и его абсолютное неприятие окружающего мира, но никто не пожелал внять проповеди отца Суэля.

Шатобриан был убежден, что воплотил в образе Р. “болезнь века”, которая умрет вместе с веком, однако читатели разных эпох продолжали узнавать себя в Рене. По словам Ш. Нодье, “болезнь” оказалась более распространенной, чем думал сам автор. Это выражение тревог души, которая все испытала и чувствует, что все от нее ускользает, ибо всему приходит конец.

Это смертельная тоска, неразрешимое сомнение, безутешное отчаяние безнадежной агонии; это ужасающий вопль общества, которое вот-вот распадется, последняя судорога умирающего мира (“О типах в литературе”, 1832). В России особое внимание к фигуре Р. проявили К. Н. Батюшков (особенно чувствительный к тому идеалу патриархальной жизни, не знающей своевольных страстей, о которой Р. так безнадежно мечтал) и М. П. Погодин, указавший в предисловии к своему переводу “Рене” (1826) на сходство этого характера с характерами Фауста, Вильгельма Мейстера, героев Байрона и Пушкина.