“Герой нашего времени” первый русский философский роман в прозе

“Герой нашего времени” – итоговое произведение Лермонтова, первый русский социально-психологический и философский роман в прозе. Он впитал в себя творчески трансформированные на новой исторической и национальной основе традиции русской и мировой литературы, в изображении “героя века” от “Исповеди” Руссо до “Исповеди сына века” Мюссе, от “Рыцаря нашего времени” Карамзина до “Евгения Онегина” Пушкина. В то же время “Герой нашего времени” – новое слово в литературе. Вместе с “Евгением Онегиным”

Пушкина и “Мертвыми душами” Гоголя он стоит у истоков русского романа второй половины XIX в.

Разрабатывая художественную концепцию человека, Лермонтов приходит к новаторскому воссоединению двух тенденций в развитии романа, осуществляя органический синтез особенностей “объективного” и “субъективного” романа, подготовленный движением мирового историко-литературного процесса. В этом смысле знаменательно, суждение Е. А. Баратынского в одном из его писем 1831 г.: “Все прежние романисты неудовлетворительны для нашего времени… Одни выражают только физические явления человеческой природы,

другие видят только ее духовность. Надо соединить оба рода в одном”. “Герой нашего времени” – гениальное воплощение “веления времени”, этап в исторической эволюции романного жанра.

При необычной сжатости он отличается насыщенностью содержания, многообразием проблематики – социально-исторической, психологической, нравственно-философской.

Образ Печорина – одно из главных открытий Лермонтова. Он поистине эпохален. В нем получили свое выражение коренные особенности после-декабристской эпохи, в которой, по словам Герцена, на поверхности “видны были только потери”, внутри же “совершалась великая работа… глухая и безмолвная, но деятельная и беспрерывная”. Изображению и раскрытию образа Печорина как героя особой исторической эпохи и подчинена своеобразная композиционно-сюжетная структура романа.

В читательском восприятии роман четко разграничивается на две части. Одна представляет собою объективное повествование о Печорине “извне” – в записках странствующего офицера (“Бэла”, “Максим Максимыч”, “Предисловие” к “Журналу Печорина”); другая – субъективно-исповедальное самораскрытие героя изнутри в его “Журнале” (“Тамань”, “Княжна Мери”, “Фаталист”).

В каждой половине по три “главы”. Однако сам Лермонтов счел нужным нарушить стройность подобной двучленной композиции. В отдельном издании романа “Тамань” из “Журнала Печорина” вместе с “Предисловием” к нему были отнесены к I части.

Возможно, это было сделано, чтобы соблюсти между частями соразмерность (принимая во внимание размеры “Княжны Мери”). Но нельзя не заметить, что при таком “асимметричном” делении внутреннее взаимопроникновение в романе двух композиционно-повествовательных форм стало еще более тесным. К тому же в I части (включая “Тамань”) Печорин предстает в кругу “естественных” и “простых” людей, во II – в близкой ему “цивилизованной”, привилегированной среде.

В “Герое нашего времени” Лермонтов, стремясь к наибольшей объективации близкого ему героя, подчеркнуто отделяет его от себя прежде всего особой структурой повествования: автор как бы уходит за “кулисы” романа, ставя между собой и героем “посредников”, которым и передоверяет повествование. В качестве непосредственных субъектов повествования выступают странствующий офицер, ведущий свои путевые записи (“Бэла”, “Максим Максимыч”, “Предисловие” к “Журналу”), один из персонажей романа – штабс-капитан Максим Максимыч (“Бэла”) и, наконец, сам герой романа – Печорин (“Журнал Печорина”). Благодаря такой полисубъектной организации повествовательной структуры герой стереоскопически просматривается с разных точек зрения.

Вначале мы о нем слышим из уст Максима Максимыча. Затем о случайной встрече с героем рассказывает офицер-повествователь. И, наконец, повествование переходит “в руки” самого героя.

Реалистически показывая в романе определяющее значение среды и обстоятельств для формирования характера, Лермонтов в образе своего героя сосредоточивает внимание не на этом процессе, а на конечном итого развития человеческой личности, на потенциальных возможностях внутренне суверенного развития, во многом определяющего ее поведение. Отсюда глубокий психологизм романа – одна из главных его новаторских черт, определившаяся своеобразием творческой индивидуальности поэта и историческими условиями, когда, по словам Герцена, “бедность сил, неясность целей указывали необходимость… работы предварительной, внутренней”.

В “Герое нашего времени” писатель отразил повышенный интерес своих современников к “внутреннему человеку”, что было отмечено Белинским в первой же рецензии на него: “В основной идее романа г. Лермонтова лежит важный современный вопрос о внутреннем человеке”. Внутреннее и внешнее в человеке у Лермонтова – две неразрывно связанные сферы. Этим обусловлено наличие в романе двух основных форм психологизма: “непрямого” раскрытия психологических процессов в их внешнем проявлении и непосредственного внутреннего анализа и самоанализа героя. Первая из этих форм основывается на рассмотрении внешнего как особого знака внутреннего.

Но преимущественной в романе является вторая, непосредственная форма психологизма. Ведущим здесь выступает самоанализ героя, впервые так широко представленный в русской литературе. Самоанализ Печорина имеет в романе разные формы выражения: исповеди перед собеседником; “сиюминутной” внутренней речи героя, синхронной действию; ретроспективного осмысления своих психических состояний и мотивов поведения; “психологического эксперимента” над другими и собой.

Одна из заслуг Лермонтова – в углублении представлений о сложности и многомерности человеческой личности. Рассмотрение диалектики внутреннего и внешнего в человеке обретает в романе как социальный, так и философский смысл. Еще в “Княгине Литовской”, отметив в облике героя черты “в моде и духе века”, автор заключал: “Но сквозь эту холодную кору прорывалась часто настоящая природа человека…”.