Герои прозы Платонова А. П

В одной из своих ранних статей – “Пламень познания” А. Платонов писал: “Надо было понять, что же есть существование людей, это – серьезно или нарочно?” Все темы, сюжеты, мотивы его творчества – попытка ответить на этот вопрос.
В художественном мире писателя сформировался особый тип героя – “сокровенного человека”: фантазера, чудака, искателя истины, с открытым сердцем познающего мир.
В мире Платонова люди живут “как травы на дне лощины”. Они не знают своих интересов, это герои, “забывшие себя”. Но именно

такие чудаки поддерживают жизнь, сохраняют ее. Они – “вещество жизни”. “Сокровенных людей” Платонова нельзя назвать сильными. “Задумавшийся человек” вряд может быть сильным.

Чаще всего они хрупкие, физически немощные. Но “тщетность существования” их длится вопреки любому давлению и в результате преодолевает силу жесткого мира, который их окружает. В этом нет логики, но Платонов к ней и не стремится. Слабость вдруг оборачивается силой. “Негероические” персонажи в какие-то моменты жизни проявляют, казалось бы, несвойственные им качества: силу воли, способность к самопожертвованию,

духовную силу.

Так, героиня рассказа “На заре туманной юности”, слабая девушка, подставляет свой паровоз под отцепившиеся от другого поезда вагоны, в которых едут солдаты, понимая, что сама может погибнуть.
О своих героях – и о своем народе – Платонов сказал: “Они жили полной и общей жизнью с природой и историей, – и история бежала в те годы как паровоз, таща за собой на подъем всемирный груз нищеты, отчаяния и смиренной косности”. В его мире “живое социалистическое вещество” состоит из “сокровенных людей”. Часто не известно, откуда приходят эти люди, каковы подробности их биографии.

У них, как правило, простые, не очень благозвучные либо самые распространенные фамилии: Пухов, Ганушкин, Вощев, Дванов, Копенкин, Иванов и т. д. Этим автор подчеркивает обыкновенность своих персонажей. Но все они страстно ищут истину, “смысл отдельного и общего существования”, мыслят общечеловеческими категориями.
Любимые платоновские герои – люди труда. Многие из них связаны с железной дорогой, с паровозами. Они испытывают восторг перед машинами, их совершенством и мощью. “Отчего человек – так себе: ни плох, ни хорош, а машины равномерно знамениты?” – спрашивает один из героев “Чевенгура”, Захар Павлович, ставший ремонтным рабочим в депо.

А его наставник, машинист, любит машины даже больше, чем людей: “Он так больно и ревниво любил паровозы, что с ужасом глядел, когда они едут. Если б его воля была, он все паровозы поставил бы на вечный покой, чтоб они не увечились грубыми руками невежд. Он считал, что людей много, машин мало; люди – живые и сами за себя постоят, а машина – нежное, беззащитное, ломкое существо…”
С Захаром Павловичем происходит очень важное для художественного мира Платонова преображение: будучи влюблен в машины, механизмы, он вдруг понимает, что механические “изделия и устройства” не меняют жизнь народа, существуют как бы параллельно с ней. К такому выводу его приводит детское страдание, которое невозможно изменить с помощью машины: “Теплый туман любви к машинам… был разнесен чистым ветром, и перед Захаром Павловичем открылась беззащитная, одинокая жизнь людей, живших голыми, без всякого обмана себя верой в помощь машины”. Александр Дванов, один из главных героев “Чевенгура”, тоже открывает для себя ценность каждой человеческой жизни: “…здесь люди живут, их не наладишь, пока они сами не устроятся.

Я раньше думал, что революция – паровоз, а теперь вижу, нет”.
Как правило, герои Платонова не занимаются политикой. Для них революция – совершившийся исторический факт, решенный политический вопрос, она несет с собой благодетельные перемены. В повести “Котлован” и романе “Чевенгур” герои ведут споры о том, как именно революция должна покончить с несправедливостью жизни.
Герои Платонова – преобразователи мира. Революция требует поистине вселенского преображения. И силы природы, по их мнению, тоже должны быть подчинены человеку.

Герои “Ювенильного моря” планируют пробурить землю “вольтовой дугой” и добраться до древних – ювенильных – вод, чтобы принести в засушливую степь необходимую ей влагу. Именно такой масштаб планируемых перемен характерен для художественного мира Платонова.
Жизнь, в которой все после революции пришло в движение – основной предмет изображения в большинстве произведений писателя. Рабочий Захар Павлович в “Чевенгуре” замечает о революционном народе: “Кочуют! До чего-нибудь докочуются”.

Отсюда и постоянный для Платонова мотив странничества. Платоновские правдоискатели стремятся сделать как можно больше для всеобщего счастья, узнать ответ на самый главный вопрос, а это требует от них движения, стремления к чему-то.
Но жизнь, в которой все в движении, определяет не только мотив странничества. Этим объясняется во многом и “сдвину-тость” всего художественного мира Платонова. В его произведениях сосуществуют фантастика, зачастую весьма причудливая, и реальность.

Героини “Ювенильного моря” – доярки, не имеющие жилья, – ночуют в огромных тыквах. Фантасмагорично превращение Макара и Петра, героев рассказа “Усомнившийся Макар”, из правдоискателей, прошедших ад “института душевноболящих”, в чиновников. Один из героев романа “Чевенгур” странствует на коне Пролетарская Сила, чтобы найти, вырыть из могилы и оживить немецкую революционерку Розу Люксембург.
“Состав неизвестного маршрута и назначения”, в который забирается во время своего путешествия по стране герой “Сокровенного человека” Фома Пухов, в определенном смысле может считаться символом революции. Революция у Платонова предстает не только как созидательная, но и как случайно действующая сила. Вожак че-венгурцев Чепурный говорит: “Живешь всегда вперед и в темноте”.

Жизнь “в темноте”, “в пустоте” приводит к тому, что революция зачастую становится силой и разрушительной. Люди “научены политруком” счастью, но та модель, которую он предлагает, оказывается слишком упрощенной. Фома Пухов (“Сокровенный человек”) утверждает: “Революция – простота…” Эта простота приводит к кровавым жертвам.

Действительность сопротивляется надеждам людей. Их деятельность по построению нового общества оказывается разрушительной, и в результате искренних усилий происходит чудовищное, – например, в “Чевенгуре” строители новой жизни гибнут от внезапного набега “регулярных войск”.