Герман Фейн: “Лев Толстой – писатель безукоризненного вкуса”

Довольно давно, когда мне предстояло в первый раз изучать со школьниками Роман “Война и мир”, меня буквально спасла книга Г. Н. Фейна “Роман (бессмертное произведение) Л. Н. Толстого “Война и мир”. Целостный анализ”, изданная в 1966 году. Дала ее мне Зоя Александровна Блюмина, которая несколько лет работала с Германом Наумовичем в знаменитой Второй школе Москвы. Изрядно потрепанная книга была испещрена пометами самой Зои Александровны.

Так два великих учителя передавали свой опыт юному коллеге.

И вот, почти через два десятка

лет после знакомства с книгой, я разговариваю с ее автором Германом Наумовичем Фейном (Андреевым), человеком-легендой. Работать в школе он начал в 1950 году. Затем, в середине 70-х, эмигрировал в ФРГ, где преподавал русскую литературу и историю в университетах Гейдельберга, Мангейма, Майнца. Был постоянным автором газеты “Русская мысль”, русской службы радио “Немецкая волна”, журналов “Континент”, “Страна и мир”, после 1991 года – журнала “Новый мир”, газеты “Сегодня”.

Перу Г. Н. Фейна принадлежит более 200 публикаций в России и за рубежом, в том числе книги “Zwei Gesichter Russland”

(“Два лика России”, 1989), “Чему учил граф Лев Толстой” (2004), “Идеи либеральной интеллигенции в произведениях русских писателей первой половины XIX века” (2005).

– Герман Наумович, вы много писали о Льве Толстом. Почему именно Толстой?

– Как и многие советские учителя, я был атеистом. И вот в один прекрасный день понял, что атеизм – это не моя вера и что мне нужна какая-то вера, так сказать, по моей одежке. И тогда я обратился к Толстому – сначала по чисто внешней причине. Дело в том, что последнее собрание сочинений Толстого, которое издала Софья Андреевна, она подарила моему дяде – он был у нее адвокатом.

Умирая, он оставил это собрание сочинений мне. Чем еще интересно это издание? В СССР религиозно-философские Сочинения Толстого были запрещены благодаря деятельности Крупской.

А в этом издании они были. И так я впервые познакомился вообще с религией. Затем, уже в Германии, я перечитал много богословской литературы – и все-таки остался верен по убеждениям Толстому.

Знаете, в России есть извечный спор: Толстой – Достоевский. “Вы любите Толстого? – Нет, я люблю Достоевского”, “Вы любите Достоевского? – Нет, я люблю Толстого”. Я считаю, что это правильная постановка вопроса. Это писатели во многом взаимоисключающие. И я определенно говорю – да, я люблю Толстого.

Перед Достоевским я преклоняюсь, он великий писатель, но люблю – Толстого.

– А в чем это взаимоисключение Толстого и Достоевского?

– Толстой гораздо более натуральный, естественный писатель. Когда я читаю Толстого, то нигде не вижу выдумки, прежде всего психологической выдумки. Когда я читаю Достоевского, я вижу, что ему приходилось выдумывать.

Конечно, были чисто внешние обстоятельства для этого: Достоевский спешил, ему нужны были деньги. Где тут заниматься обработкой текста! Толстой не спешил никогда, он был богат.

У него были условия для более серьезной работы над своими произведениями, чем у Достоевского.

Кроме того, я не люблю язык Достоевского. Это язык мещанства. Язык Толстого – язык русской интеллигенции, русского дворянства, мне он нравится больше.

Но главное отличие – мировоззрение. Взгляд на мир Достоевского лично меня никак не устраивает. Хотя некоторые прозрения Достоевского гениальны, но их нужно выискивать.

А у Толстого ничего выискивать не надо: я читаю и чувствую – это мое. К тому же Толстой более ровный Художник, у него нет провалов. У Достоевского же есть откровенные художественные провалы – стилистические, психологические, мировоззренческие.

Но, с другой стороны, есть и головокружительные вершины – “Легенда о Великом Инквизиторе”, Иван Карамазов…