Формирование нового поэтического стиля в русской литературе

Классицизм и романтизм в своем завершенном виде воспринимаются как две полярные друг другу системы. Такому их противопоставлению исторически способствовала та резкая критика классицизма романтиками (особенно французскими), когда все новое, жизнеспособное в искусстве связывалось с термином “романтизм”, а на долю классицизма оставалось все косное и устаревшее, мешавшее развитию творческого процесса. В наше время антагонизм между этими системами поддерживается типологическим подходом к изучению тех или иных идейно-художественных

явлений, конструирующим их обобщенно-абстрактные модели, а так же определенными методическими приемами, преследующими достижения большей наглядности с помощью антитезы.

Так, раскрывая сущность сентиментализма, отмечается, что если для классицизма на первом месте было “государство”, то для сентиментализма – “человек”; всеподчиненность “разуму” в классицизме уступает место господству “чувства” в сентиментализме и т. д. Романтизм же отличается от классицизма с его “обезличенностью” и рационализмом прежде всего всепроникающим “личностным” началом, интуитивизмом.

Такие

подходы правомерны и могут достаточно отчетливо выявить ведущие тенденции в том. или ином методе, литературном направлении, стиле. Но только нужно, чтобы они не оказались единственными: иначе историко-литературный процесс распадется на ряд оторванных друг от друга этапов. А между такими этапами и в области идеологической, гносеологической, и в области поэтики существуют тесные связи: каждое новое явление начинает зарождаться в недрах предшествующего. Также следует не упускать из вида, что всякая система как конкретно-историческая реальность оказывается противоречивей, сложней и богаче (с выходами в другие системы и с включением ряда “элементов” из них), чем ее абстрагированный тип.

Все это присуще и русскому классицизму.

Многие его особенности (гражданский пафос, рационализм и др.) пока еще не пробивают стены между ним и романтизмом. Однако уже следующее, “генеральное” свойство классицизма обладало такой способностью. Ведь классицизм – система не только воспроизводящая (пусть со значительными ограничениями) действительность, но одновременно и пересоздающая ее, часто в своих художественных структурах подменявшая сущее должным, действительное возможным (или желательным).

Следует учитывать также, что в творчестве писателей-классицистов рационально-логический путь воздействия на своего адресата (через разум пробуждать чувства) не был единственным. Если он был характерен для Кантемира, Сумарокова, то Тредиаковский и особенно Ломоносов направляли первоначальное воздействие на эмоциональную сферу читателя, а через нее и на разум. К тому же эти принципы не так уж последовательно выдерживались писателями.

Так, Сумароков, не раз категорически заявлявший, что “ум здравый завсегда гнушается мечты”, “кто пишет, должен мысль прочистить наперед” и т. п., принял структуру оды Ломоносова, с ее повышенной метафоризацией, с “сопряжением далековатых идей”. А в стихотворении “Недостаток изображения” (1759) Сумароков вообще отказывает в звании поэта тому, “кто только разумом своим лишь разум заражает”, “кто только мысль изображает, холодную имея кровь”. “Истинный же поэт, по его мнению, “сердце заражает и чувствие изображает, горячую имея кровь”. Заканчивается же это стихотворение совсем Поразительным признанием автора. Обращаясь к “царице муз” – любви, Сумароков с сожалением констатирует:

Парнасским жителем назваться я не смею. Я сладости твои почувствовать умею; .Но, что я чувствую, когда скажу,- солгу, А точно вымолвить об этом ее могу.

Оказывается, и у поэта-классициста может быть свое “невыразимое”.

В творческой производительности русский классицизм раскрывается как явление, более противоречиво, чем его типологическая модель, построенная на основе классицистических теоретических трактатов и “манифестов”. Именно в художественной практике осуществлялось корректирование (и даже отказ от них) ряда канонов классицизма, строгое следование которым привело бы его к полной изоляции от художественных систем, стилей, как предшествующей, так и последующей (что для нас наиболее существенно) эпохи в идейно-эстетическом развитии общества.

Наличие противоречий в русском классицизме было отмечено еще Г. А. Гуковским: “К шестидесятым годам XVIII в. в русской литературе установилось временное и непрочное господство классицизма, определившего стилистический характер творчества ведущих дворянских писателей этого времени, Сумарокова и его учеников, повлиявшее и на мощное творчество Ломоносова. Но уже те же 1760-е годы принесли первые веяния нового стиля – сентиментализма и предромантизма,- и с этого же времени начался распад классицизма, подтачивание его устоев и изнутри, его собственными противоречиями, и извне”

Эта картина русского литературного процесса 60-х гг., намеченная исследователем, нуждается в некоторых уточнениях. “Собственные противоречия” классицизма были присущи ему и до 60-х гг. и вели классицизм не просто к “распаду”, но и к дальнейшей его эволюции, к последующим стадиям его развития. Внутри классицизма существуют такие ингредиенты, которые окажутся родственными некоторым характерным особенностям сентиментализма, предромантизма и даже самого романтизма. Но безусловно, что не только из них сложится последующая идейно-эстетическая система, но в своем развитии они вольются в нее, обретя в новом сплаве и новые качества.