Финал поэмы: преследование мятежника Медным всадником

Уравнивание Евгения и Петра в действии (угроза возмездия) подчеркнуто и стилистически: “Безумец… взоры дикие навел на лик державца полумира”. Но и духовно высокое состояние Евгения передано высокой лексикой: его “чело к решетке хладной прилегло, глаза подернулись туманом, по сердцу пламень пробежал”. Это уравнивание символично.

Бунтующий человек – велик, именно мятеж проявляет потенциальное величие человека, дает силы, наполняет сердце отвагой, вселяет веру в себя. В этом одно из главных значений символа бунта. Наглядным

примером непонимания поэтики Пушкина является одна из иллюстраций Бенуа к поэме. Медный всадник изображен и неожиданном ракурсе – перед зрителем громадный вздыбленный конь, на котором восседает могучий всадник, а внизу под страшно необъятным бронзовым брюхом коня – крошечная, карликовая фигурка безумца Евгения, поднявшего руку на великана.

Рисунок тоже символичен – он подчеркивает бессмысленность бунта, жалкость безумца-бунтаря. Но он противоречит символике Пушкина.

Существенный момент поэмы – ее финал: преследование мятежника Медным всадником. Вся эта сцена – символична и потому

глубоко содержательна. Обычно указывается, что значение и смысл сцены – в мастерстве Пушкина-реалиста, изобразившего бредовое состояние больного человека…

Мастерство Пушкина безусловно, но оно в другом – в слиянии символического и фантастического при изображении преследования Евгения, в открытии фантастики безумия в самой русской действительности, в условиях жизни столицы российской империи. Безумец и не может быть оправдан разумом деспотического режима. Ненависть власти к человеку, ее жестокость носят безумный и фантастический характер, но проявление этого безумия реально, как реален безумный правопорядок деспотизма.

Пушкин создает образы-символы власти и бунта. И художественно, поэтически раскрывается в символе капитальная мысль о бесчеловечии самовластья, о непримиримости самодержавия со свободой человека, со свободой народа.

Вчитаемся в эти исполненные чуда прозрения, поэтически глубокие стихи:

Евгений по площади пустой Бежит и слышит за собой Как будто грома грохотанье Тяжело-звонкое скаканье По потрясенной мостовой. И, озарен луною бледной, Простерши руку в вышине, За ним несется Всадник Медный На звонко-скачущем коне; И во всю ночь безумец бедный Куда стопы ни обращал, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал.

Пушкин В своем символе решительно отказывается от подобной аллегории,— ему чужда идея “отеческой”, “покровительствующей” десницы. Рука Петра в символе играет иную роль. Во время наводнения мы видим, что Петр: “Над возмущенною Невою стоит с простертою рукою”. Ясно, что это не “десница покровительствующая” – она выброшена вперед для смирения бури и бунта стихии.

Скачущий по Петербургу Медный всадник – символическая фантастика. В повести “Пиковая дама”, написанной в ту же болдинскую осень, эта фантастика получит новое и еще более обобщенное выражение.

В “Медном всаднике” проблема возмездия поставлена и освещена в двух аспектах – поднявший бунт Евгений предрекал возмездие самовластью: “Ужо тебе…” С другой стороны – самодержавие карает всякого бунтовщика, его возмездие беспощадное. В том же Болдине через год тема возмездия будет вновь поставлена и по-новому решена в “Сказке о золотом петушке”.