Философия вины в произведениях Достоевского
В развитие реализма в европейской литературе XIX века параллельно другим “переломным” процессам в общественном сознании. В науке, в соответствии с позитивистскими принципами, оперирование абстрактными сущностями уступило место выявлению материальной первоосновы ранее загадочных явлений, связанных как с человеческой психикой, так и с функционированием общества. Это было время, в частности, интенсивного развития психологии, на базе чего и стали возможными великие открытия З. Фрейда, сделанные в конце XIX – начале XX веков.
Полемика
“Говорите вы, сама наука научит человека, что ни воли, ни каприза на самом-то деле у него и нет, да и никогда не бывало, а что он сам не более, как нечто вроде фортепьянной клавиши или органного штифтика, и что, сверх того, на свете есть еще законы природы; так что все, что он ни делает, делается вовсе не по его хотению, а само собою, по законам природы. Следственно, эти законы природы стоит только открыть, и уж за поступки свои человек отвечать не будет и жить ему будет чрезвычайно легко… Человек всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевали ему разум и выгода…
Свое собственное, вольное и свободное хотение, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная хоть бы даже до сумасшествия, – вот это-то все и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту”.
Напряженная полемика с природным и социальным детерминизмом в толковании человеческой природы присутствует и в “Преступлении и наказании”, и в “Братьях Карамазовых”. Родион Раскольников и Дмитрий Карамазов совершают поступки, прямо опровергающие выводы либеральных юристов, готовых в художественном мире Достоевского оправдать все, что угодно, наследственностью, средой и обстоятельствами. Раскольников, повинуясь какой-то непознаваемой силе, добровольно принимает страдание.
И эта же сила вначале отводит руку Дмитрия Карамазова, занесенную над отцом, а затем заставляет Дмитрия во искупление своих и чужих грехов делать все, чтобы попасть на каторгу.
Для Достоевского всякий природный или социальный детерминизм символизируется сентенцией “Убил, но невиновен”, в то время как только свободней человек может сказать о себе “Не убил но виновен”. Вообще в русской литературе и философии второй половины прошлого – начала нашего веков на достаточно широком срезе отразилось неприятие всякого обусловления человеческого поведения или мышления наследственностью, средой, обстоятельствами и иными сковывающими свободный выбор факторами. Н. Бердяев, например, в своей книге “Духовный кризис интеллигенции” проводит очень четкий водораздел: “Есть два мироощущения: в основе одного лежит чувство обиды, в основе другого – чувство вины, им соответствуют и разные философии…
Только свободный человек может чувствовать себя виновным, только сознавший вину обращается к глубочайшей своей свободе. Философия вины и есть философия сынов Божьих, свободных существ. Философия обиды есть философия рабов, сынов природной необходимости”. Так где же Истина?
Очевидно, Истина – на стыке этих двух взглядов и человека. Да, история показала – и наследственность влияет на психику человека и соответственно на его поведение в жизни, и обстоятельства, в которых он формируется, и обстоятельства, в которых выгодно делать одно и невыгодно делать другое. Игнорирование этой данности может породить очень опасные выводы, касающиеся ненужности каких-либо изменений внешних по отношению к человеку условий бытия.
И в то же время в рампах этой несвободы перед человеком всегда открывается более или менее широкий свободный нравственный выбор – ив диапазане этого выбора далеко не все может быть достаточно достоверно “вычислено” и запрограммировано.
Параллельно накоплению “позитивного” знания о человеке эволюционировала и литературная традиция. В европейской литературе во второй половине XIX века стала очень продуктивной традиция натурализма, т. е. максимально объективного, свободного от авторских симпатий и антипатий освоения действительности на разных ее срезах. Натуралистическая литература по целям и средствам достижения этих целей сближала себя с наукой, в какой-то степени являясь даже заменителем только формирующихся еще социологии, социальной психологии и т. д.: многие “натуралистические” романы в настоящее время представляют интерес прежде всего как социологические или социально-психологические трактаты.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...