Фантастическое в рассказах Эдгара По

Не всякий читатель, завороженный деловым стилем автора, сразу поймет, что “Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля” (1835) – остроумная имитация научного отчета, где установленные учеными реальные факты перемешаны с нарочито курьезными рассуждениями в духе старинных фантастических романов, которые и критикуются в примечаниях автора. Герой достигает Луны на воздушном шаре с герметической кабиной для дыхания.

Мы узнаем еще, что оболочка шара покрыта тройным слоем лака и наполнена неизвестным газом, плотность которого в

37,4 раза (!) меньше плотности водорода. Так не без юмора мотивируется возможность межпланетного путешествия. А дальше в путевом дневнике героя нагромождаются заведомые небылицы и баснословные приключения.

В этой шутливо-пародийной повести наука служит Лишь литературным приемом. Но есть у Эдгара По и такие, менее характерные для него, рассказы, в которых фантастика в основе своей реалистична. Короткая новелла “Три воскресенья на одной неделе” (1841) построена на известном географическом казусе – потере или выигрыше одного дня при кругосветном путешествии. Писатель остроумно доказывает возможность

такого случая, когда два путешественника, выехавшие одновременно в разные стороны (один – с запада на восток, второй – с востока на запад), возвращаются в один и тот же день и с удивлением узнают, что для первого воскресенье было вчера, для второго наступит завтра, а для тех, кто оставался на месте, воскресенье сегодня.

Подобная же тема – не без влияния Эдгара По – была разработана Жюлем Верном в знаменитом романе “Вокруг света в восемьдесят дней”.

В другой новелле – “История с воздушным шаром” (1844) – описывается перелет через Атлантический океан на аэростате “Виктория”, управляемом с помощью архимедова винта. “Отчет” о воздушном путешествии был опубликован в нью-йоркской газете, и многие приняли его за чистую монету. Сама фантастическая идея не выходит за грани вероятного. Писателю хотелось рассказать о небывалом и в те годы еще невозможном путешествии так правдоподобно, чтобы ему поверили.

И он достиг своей цели.

Жюль Верн, справедливо считавший Эдгара По своим ближайшим предшественником, конечно, не без умысла назвал “Викторией” усовершенствованный аэростат с температурным управлением, совершивший полет над Африкой (“Пять недель на воздушном шаре”)

Склонность к измышлению сверхъестественных ужасов наложила отпечаток на фантастику Эдгара По. В романе “История Артура Гордона Пима” (1838) путешествие к Южному полюсу сопровождается описанием страшных событий и таинственных явлений, которые автор и не считает нужным объяснять. Природа жестоко мстит смельчакам, попытавшимся проникнуть в ее тайны. Увлекшись талантливо написанным романом, Жюль Берн продолжил этот нарочито незавершенный сюжет в романе “Ледяной сфинкс” (1897).

Иррациональная основа замысла получила логическое и в какой-то степени допустимое истолкование. (Таинственный “ледяной сфинкс”, погубивший путешественников, оказался огромной магнетитовой скалой, которая притянула к себе железные части корабля.) Несмотря на то что Жюль Верн был скован необузданной фантазией автора “Повести о приключениях Артура Гордона Пима”, его литературный эксперимент блестяще удался: два романа читаются как одно целое.

Эдгар По писал фантастические произведения о науке, а Жюль Верн создал научную фантастику. Эдгар По воспользовался наукой как литературным приемом, а Жюль Верн взял ее за первооснову. Эдгар По нашел литературную форму рассказа о науке, а Жюль Верн наполнил ее конкретным научным содержанием.

Вот почему основоположником научной фантастики принято все же считать Жюля Верна, а не Эдгара По, несмотря на то что он близко подошел к решению художественных задач, стоящих перед этим видом литературы.